«Шальной верблюд»
Гилад Ливнат — бармен тель-авивского бара Imperial Craft, который занимает 17-е место в списке 50 лучших баров мира. В Москве он оказался на гастролях — он делал коктейли в Mitzva Bar, где еврейскую кухню дополняют неплохими смешанными напитками.
В Тель-Авиве вообще шумная ночная жизнь. Но серьезная коктейльная история у нас началась всего года три-четыре назад. Первый коктейльный бар — «223» — открылся лет семь назад. Мы — в 2012-м. И вот только после нас бары начали появляться один за одним. Более того — в каждом приличном ресторане начали делать коктейли.
Почему все началось не так давно — наверное, потому, что мы в Израиле редко какую-то волну начинаем сами. Мы следуем трендам — а они, как правило, приходят из Европы, из Лондона, из Нью-Йорка. Думаю, что это не только в Израиле, так по всему миру происходит, наверное, и в Москве так же. До коктейльных баров в Тель-Авиве были очень популярны винные бары. Перед ними в моде были тапас-бары. Перед тапас-барами тоже что-то было, я уже и не помню что. Тренды меняются, на смену старым приходят новые — так всегда и бывает. Кстати, про коктейли я даже не могу сказать, что это уже мировой тренд: он по большому счету еще в процессе становления. Пик впереди.
Наш бар называется Imperial Craft. Imperial — это название отеля, в котором он находится. Эту гостиницу купил мой дед в семидесятых, а я, получается, уже отельер в третьем поколении. Точнее, я уже бармен. Я стал им, потому что люблю делать что-то руками, люблю постоянно что-то выдумывать, а еще — общаться с людьми. Ну и конечно, ради таких вот возможностей: взять и приехать на гастроли в еврейский бар в Москве.
Но империализм еще и в нашей стилистике: территория Израиля была под мандатом Британской империи — и мы сделали бар в духе колониального офицерского клуба. А крафтовый он потому, что мы делаем сами все наши сиропы, биттеры и много чего еще. В нашем меню около двухсот коктейлей, и мы постоянно придумываем новые — обновляем меню каждые три-четыре месяца, по сезону. Сезонность в Израиле — это когда сначала зреют лаймы, клубника, маракуйя, дыни, потом грейпфруты и апельсины; зимой это уже овощная история: мы используем сельдерей и, например, редьку.
Коктейль, о котором я вам хочу рассказать, не мой: его придумал мой друг, бармен Imperial Craft Бар Шира, для конкурса Bacardi Legacy. В мире много барменских состязаний, на всех бармены должны показывать свое владение техниками, способности придумывать хорошие коктейли и так далее. Но этот конкурс преследует еще одну цель: его организаторы ищут коктейли с потенциалом на всемирную популярность — новые дайкири, мохито. Такие коктейли, которые ты мог бы заказать в любом баре мира.
Вот Бар и постарался сделать такой. Он простой — не все же бармены такие замороченные, как мы, им чем проще будет, тем лучше. Подразумевается, что его можно готовить везде — и в серьезном коктейльном баре, и в обычном, и в клубе, и в кафе, и дома. Так что ингредиенты не должны быть труднодоступными — и не должны быть дорогими: чем проще они и дешевле, тем больше шансов на успех. Делается он прямо в бокале — без шейкера. Ну и еще этот коктейль подходит для шумных вечеринок — и для того, чтобы просто выпить перед ужином как аперитив.
Придуман «Шальной верблюд» («El camello …loco») на волне потепления отношений между Кубой и США — Бар подумал о твисте на «Куба-либре», коктейле, который возник, когда Штаты помогли острову обрести независимость. В котором американская кола соединилась с кубинским ромом. Кола, правда, уже не секси, и Бар заменил ее пивом. Пиво вообще на Кубе популярно, но он еще держал в голове мексиканский пивной коктейль челада — пиво с лаймом, льдом и специями. А также один испанский шенди, то есть напиток из пива пополам с газировкой. И для баланса он добавил красный вермут.
А название у него такое, потому что верблюдами — «эль-камелло» — зовут на Кубе их странные автобусы — такие длинные двугорбые пассажирские прицепы на грузовиках. И с Израилем верблюды вообще-то тоже ассоциируются. А шальной, сумасшедший он — потому что коктейлю нужно быть заводным. Бармены что-то часто слишком серьезно к себе относятся — а мы вообще-то нужны для того, чтобы люди веселились.
