ЗОЛОТАЯ ТЫСЯЧА
Включить ингредиенты
Исключить ингредиенты
Популярные ингредиенты
Тип рецепта

На феодальной станции

Алексей Зимин о тосканском агротуризме и салате из грибов, сельдерея и пекорино
Реплика Зимина. На феодальной станции фото
Фотограф
Сергей Леонтьев

Если забраться на гору, то можно увидеть все сразу: палаццо Кастильон-Фибокки, похожее на открытую пачку «Золотой Явы», из которой лихо, как на старых рекламах, торчит сигарета колокольни, серую ленту шоссе, исчезающую в зелени холмов, чтобы потом вынырнуть у супермаркета Unicoop на окраине Ареццо, сами эти холмы, поджаривающиеся на солнце, расческу виноградников, бурое пятно пашни и несколько желто-рыжих домов, напрасно пытающихся укрыться от жары в фаллической тени кипарисов. Типичный тосканский пейзаж, удивительное братство культуры и природы, мало изменившееся с тех пор, как его писал Гирландайо.

В этом месте Тосканы, правда, природы чуть больше, потому что это заповедник и всякое новое строительство тут запрещено, кажется, не только законом, но и местными ларами и пенатами: попробуй только начать месить тут бетон, как из лесу тут же выбежит медведь и оторвет тебе голову. Если не думать про медведя, то вот где настоящее счастье — в лесу. Лето лежит в кронах деревьев ватной подушкой, а тут, внизу, — тишина, хруст валежника и белые грибы такой стерильной внешности, что прежде чем срезать, хочется потрогать пальцем, чтобы убедиться: не декорация? Удивительное дело — человек настырно, много, с размахом живет здесь уже три тысячи лет, а все вокруг выглядит как новое. То есть не так: как старое, но нетронутое. Ареццо был одной из столиц Этрурии, а Кастильон-Фибокки — дачным пригородом. Во времена императора Августа это был третий по размеру мегаполис в Италии — после Рима и Неаполя. Здесь жили сто тысяч человек. Прошло две тысячи лет — и здесь все еще живут сто тысяч человек, но название города знают только любители антиквариата (в Ареццо проходят крупнейшие в Италии антикварные ярмарки) и любители Пьеро делла Франчески (художник расписал францисканский собор). В Ареццо родились Петрарка и Вазари, но оба они принадлежат или вечности, или Флоренции, а еще здесь родились братья Ло Франко, и они принадлежат сами себе, а Ареццо и его окрестности — им. Семья Ло Франко — крупный землевладелец. Ло Франко занимались торговлей золотом, но последнее поколение решило инвестировать в Рудольфа Штейнера и его теорию органического земледелия. Теория эта, если совсем грубо, заключается в следующем. Мать-земля сама прекрасно осведомлена о своих возможностях. Растения умнее людей. И единственное, что должен делать человек, — это не мешать естественному ходу вещей.

Конечно же, это ересь. И вся история человечества — история насилия. В том числе и над природой. Если бы не был человек таким грубым нахалом, таким гадким упрямцем, ничего бы у него не получилось. Даже в Средиземноморье, которое во времена этрусков было не самым райским местом. Мало воды, жаркое лето, камни — пойди что-нибудь сделай тут без рабского труда и его производной, акведука. Но в современной Тоскане это почему-то звучит воодушевляюще. В Чувашии или Подмосковье — нет. А в Тоскане отчего-то да. Наверное, просто потому, что человек там за много тысяч лет примерно понял свое место на лестнице Ламарка.

Несмотря на все Возрождение и связанный с ним гуманизм и центральное место разума во Вселенной.

Тоскана — место, где уровень претензий соразмерен возможностям. Земля здесь выглядит как мир, который только что родился и одновременно был всегда. Это родина невинности, она же — опыта. Родившийся неподалеку от Ареццо Леонардо да Винчи потратил жизнь на поиск золотого сечения, того, что стало потом числом Фибоначчи. Неудивительно, что цифру сечения разгадал итальянец, удивительно, что он вообще этим занялся, — зачем искать то, что и так перед носом.

Ло Франко восстановили несколько дюжин руинообразных средневековых строений на принадлежащей им земле, обрезали виноградную лозу, отправили овец пастись в заповедник, выкупили на аукционе антикварную монастырскую мельницу и поставили солнечные батареи, чтобы добывать электричество. Овцы гуляют между огромными зеркалами, гротескно отражаясь в них, как в комнате смеха. Эти батареи — единственная примета современности. Мобильная связь практически не работает из-за гор, интернета нет. И нет столбов высоковольтных линий. Поэтому все выглядит примерно так, как в XIII веке. В фаттории Ла-Виалла — так семья Ло Франко назвала свою штайнеровскую ферму — все это начали делать по самым архивным, еще до изобретения механического плуга, технологиям.

Первыми туристами здесь были немцы. Они увидели нетронутый пейзаж и стали платить за возможность подоить козу или собрать экологически чистые помидоры. В фаттории не было жилья, но немцам хватало и летних домиков без удобств. Постепенно — один за другим — тут отремонтировали большие дома XIII–XV веков. С дровяными печами и каминами, антикварной мебелью и бойницами, через которые ­хорошо лить на голову гвельфа или гибеллина расплавленное олово.

Но немцы по-прежнему предпочитают жить без удобств. Они самые радикальные апологеты окрепшего в начале нового тысячелетия движения агротуризма, для современной Европы представляющего собой примерно то же самое, что туманы и запахи тайги для советского инженера шестидесятых.

Агротуризм для европейца — тактильный способ возвращения к корням, поиска идентичности и чистоты в запутанном мире. На ферме ведь все понятно: вот солнце, оно обжигает, но оно же дает силу росткам. Вот овца, она дает молоко, из которого делают сыр. Вот виноградная лоза, если ее подрезать, то больше силы будет в ягодах. Это игра в оживший букварь: кипарис — дерево, Европа — наша мать, смерть неизбежна, но неизбежно и воскресение. По крайней мере вино родится каждый год, чем несколько снижает драматическое напряжение в том факте, что одну бутылку нельзя выпить дважды.

Красота и простота вот этой тосканской жизни и без всякого вина действует на человека опьяняюще. Ну вот же как просто: чан овечьего молока, три недели — и желтая краюха пекорино на столе. Чан винограда — и через несколько месяцев бочка сладкого вина.

На кухне фаттории готовят еду, самая сложная рецептурная часть которой описывается фразой: возьмите оливковое масло, немного петрушки и один лимон. Кстати, действительно — возьмите все это, а потом поджарьте на оливковом масле немного белых грибов или шампиньонов, наструганных тонкими дольками. Совсем чуть-чуть поджарьте, только чтобы был дух и вкус жареного, потом выдавите в грибы лимонный сок, добавьте зубчик мелко нарубленного чеснока, петрушки и мелко нарубленного сладкого лука, посолите, поперчите, перемешайте с тонко нарезанными стеблями сельдерея, которые можно слегка бланшировать предварительно в подсоленной воде, чтобы убрать горечь и сделать текстуру эластичнее, и сыром пекорино. Зеленый хруст сельдерея и аромат жареных грибов с каплями тающего овечьего сыра — это все до сих пор стоит у меня перед глазами.

11.12.2015