Хорош Гусь
Я видел, как делают хрустального коня на Гусевском хрустальном заводе. Наборщик стекломассы подавал мастеру-отдельщику раскаленные цветные капли, и тот приставлял их к лошадиному туловищу, изгибал как надо и отрезал лишнее тяжелыми ножницами. Наборщик был молодым, наголо бритым человеком в спортивной футболке, заправленной в спортивные шорты, с татуировкой на голени и в пластиковых тапках, надетых поверх черных носков. Мастер был пожилым и усатым, его клетчатая рубашка была заправлена в потрепанные джинсы. Они делали все молча. Конь появлялся и наконец появился.
Все это происходило на высоком помосте перед печами — и благодаря зримой границе и перепаду высот напоминало сценическое действие. Мы, зрители, профаны, смотрели, как живут совсем рядом, но в другом мире люди, целиком погруженные в свое сакральное дело. Все они были одеты примерно так же, как и творцы коня: треники, тапки, футболки. Обычные на вид владимирские мужики — но, однако, художники.
Стеклодувы работают с помощью трубок-самодувок, на один конец которой набирается стекломасса, а на другом конце — резиновая груша, с помощью которой стекло раздувается до нужной формы. Некоторые мастера и сейчас работают без груши — губами, и тогда хрустальная красота выходит в прямом смысле из человека, который создает ее, управляя силой своего дыхания и поворотами трубки.
Главная продукция завода — хрустальная посуда. Делают ее по сути так же, как художественные завитки. Сначала составляют шихту из песка, соды, доломита, стеклобоя, оксида свинца и, если надо, красителей (для красного цвета — селен, для синего — кобальт, для фиолетового — марганец). Ее варят при полутора тысячах градусов, затем наборщики отправляют капли прессовальщикам, в пресс-формы. Заготовки следуют в лер, печь отжига, где они постепенно, за полтора часа, охлаждаются с 700 градусов до 40–50. Затем на будущие бокалы наносится маркером разметка узора, и по ней работают шлифовщики. Грани получаются матовыми; прозрачными, если нужно, их делает кислота.
При заводе кроме фирменного магазина есть смотровая комната, где собрано множество образцов того, на что способна творящая русская душа. От глобусов с лепестками и неподъемных граненых ваз до свиноматки с двенадцатью сосцами и пятнадцатью поросятами. Еще больше чудес — в Музее хрусталя, бывшем Георгиевском соборе. Там немало образцов высокой хрустальной работы — но полно и примеров самого натурального китча, ошеломительного и самоценного, не имеющего ни малейшего практического значения.
Это две выставки эталонов эклектичного русского вкуса, не видящего берегов, не знающего края. Доведенное до монументальности торжество стенок и горок, буфетов и залов, ночных перронов станции Вековка и Родины вообще.
