Как легендарный стеклянный «Кофебин» стал пластилиновым

Есть места популярные и модные, а есть легендарные. К таким относится стекляшка на Покровке, в которой с 1997 по 2010 год лет располагалась кофейня сети «Кофебин». Это место было квинтэссенцией легкости, свободы и открытости, где можно было легко знакомиться с людьми за соседними столиками, но при этом никто никому не мешал. Там постоянно звучала иностранная речь. Туда можно было зайти за чашкой капучино или чтобы почитать книгу — и встретить массу знакомых. Наконец, там был хороший кофе множества сортов. Это сейчас в Москве нет проблем с кофейным ликбезом, а двадцать лет назад островком знаний для всех кофеманов был именно «Кофебин».

Так что совсем неслучайно, что такое место заслужило необычное признание в любви — пластилиновое. Его сделал полиграфист Алексей Микулин, который был завсегдатаем кофейни. Его макет (а вернее, трехмерное изображение) «Кофебина» сейчас стоит в новом «Кофебине» на Покровке — туда кофейня переехала в 2010 году, а в стекляшке обосновалась «Кофемания».

Кроме своей любимой кофейни Алексей делает и другие пластилиновые представления, их можно увидеть на его сайте.

«Я родился в районе Покровки и всю жизнь здесь живу. Ходил в школу в Потаповском переулке. Радиус «улица Чернышевского (или Покровка) — улица Карла Маркса (или Старая Басманная)» — вот моя основная городская магистраль.

Стекляшку, в которой раньше был «Кофебин», а сейчас работает «Кофемания», я помню с того момента, как осознаю себя, а это лет с десяти. Хотя даже понятия не имею, когда ее построили (в 1965 году. — Прим. ред.). Я ходил мимо нее тысячи раз, но никогда не обращал на нее внимания. Не скажи мне кто-то, что там раньше была пельменная, я бы даже и не вспомнил, что там было. А так — да, там все время такси стояли, потому что таксисты там часто ели. Местные туда не ходили, зачем им пельменная.

Поэтому стекляшка для меня появилась вместе с «Кофебином». По ощущениям, это был год 96–97 («Кофебин» на Покровке открылся в 1997 году. — Прим ред.). Первым «Кофебином» была кофейня на Кузнецком Мосту, но я ее совсем не помню. Она была в арке, где-то сбоку, наверное, поэтому мне и не нравилась.

В это время многие уже ездили за границу, и я тоже. И когда «Кофебин» появился в моем районе, он сразу стал европейским форпостом. Интересно, что, опять же, я сам его сначала не заметил. Это было не так, что я шел, и — опа, кофейня! Это мне кто-то сказал: «А ты знаешь, что у тебя там такое место классное открылось?». Я зашел — и начал ходить.

Тогда это место очаровывало контрастом. Откройся оно сейчас, такого эффекта не было бы. А тогда весь город был одним — а кофейня совсем другой! Я мало ходил в те годы по ресторанам, помню, они были какими-то новорусскими. Совсем не демократическая Европа — в отличие от «Кофебина».

Надо сказать, я не фанат кофе, я вообще ничего не фанат. Я большую часть жизни прожил в СССР, для меня кофе не делится на какие-то категории: кофе или есть, или его нет. Нормальный кофе (тот, который варили дома) — за ним надо было стоять на Кировской (сейчас Мясницкой) час в магазин «Чай-кофе»: если там вдруг появлялись зерна, очередь выстраивалась до метро. В 1980-е цена поднялась примерно в пять раз, очередь сначала исчезла, потом снова образовалась. А второй мой тип кофе — это тот, что льют из алюминиевого чайника с инвентарным номером или из кастрюли половником в стакан в столовой.

Я к тому, что я ходил в «Кофебин» не из-за кофе, для меня была важна его аура. Это был форпост европейского демократического общепита. Мне там было уютно, это было место регулярных встреч с кем угодно. Сюда можно было просто прийти и посидеть, поговорить с кем-нибудь, книгу почитать. И поскольку это место было в пешей доступности от дома, я всегда и со всеми встречался именно там. И мог зайти 5–6 раз в неделю.

Я не могу разобрать мое ощущение этой ауры на составляющие. Понятно, что люди были плюс-минус одни и те же. И если ты приходишь в одно и то же время, то видишь несколько знакомых лиц. Мы друг другу кивали, но не более того, потому что я не очень открытый человек. Кстати, когда «Кофебин» переехал, я еще какое-то время видел там людей из старой кофейни, но потом перестал. То ли я реже стал ходить, то ли они.

Люди из другого мира сюда практически не заходили. Здесь всегда были те, кому было близко все простое, но в то же время европейское. Там всегда были студенты. Например, моя дочь училась в МГУ, но со своими приятелями она приезжала тусоваться в «Кофебин». Видите — для меня это было место рядом с домом, но они (как и многие другие) приезжали в него специально. «Кофебин» был центром социализации, но при этом не районным, а всемосковским.

Были и приятные, с похожей атмосферой места помимо «Кофебина» — например «Солей-Экспресс» на Самотеке. Но там были официанты, что уже напрягало. Здесь же было самообслуживание: взял чашечку кофе, сидишь, никто тебя не отвлекает. Ненавязчивость, демократичность плюс подходящее здание — прозрачное, открытое... Не знаю, как для пельменной, а для кофейни оно очень подходило.

Как по мне, похожая аура сейчас есть в «Кофебине» на Сретенке, но это тоже мой район, может быть, он мне поэтому нравится. Я попадал в какие-то «Кофебины» в бизнес-центрах, там атмосферы не было.

Когда этот «Кофебин» закрылся, то особых сожалений у меня не было. Я же понимаю —город живет своей жизнью. Что-то ломают, что-то строят, люди умирают, что уж говорить о кофейнях. Дело житейское. В «Кофеманию», которая пришла на смену, я ходил, но перестал: она для меня слишком буржуазная. Мне там неуютно.

Мое увлечение пластилином — это отдельная история. Мне в детстве очень нравилось лепить, потом я это дело забросил, а когда у меня появились дети, начал снова лепить с ними. Никто из них не приобщился, зато у меня пошло.

«Кофебин» из пластилина — это принципиально не макет, здесь нет масштаба. Я называю это трехмерным рисованием пластилином. Я не очень умею словами описать атмосферу места, а вот пластилином сформулировать могу. Например, длинная скамья на веранде, на которой все сидели, была очень уютной, потому что можно было прислониться к стене, это было приятно. А длинный общий стол для меня так и остался незнакомым, у меня не было таких встреч, чтобы возникла надобность за него сесть. Художественного образования у меня нет, и передавать выражения лиц людей я не очень могу. И вместо людей слепил ежиков, с ними проще: глаза поставишь поуже — одно выражение, пошире — другое.

Реальных персонажей здесь не ищите, а сценки — есть. Практически все я восстанавливал по памяти и по редким фотографиям из сети. Хотя и не нашел ни одной фотографии, которая отражала бы атмосферу кофейни такой, какой ее запомнил я.

На эту работу у меня ушло около 50 часов».