Вдоль по-питерскому

Каждый год в Абрау-Дюрсо собирается Винный саммит, проводимый Союзом виноградарей и виноделов России.

И каждый год в его рамках проводится Кубок СВВР, едва ли не главный винный конкурс страны, в котором отечественное вино оценивают в основном приглашенные зарубежные эксперты. Они дегустируют вино вслепую, причем среди образцов присутствует и очень хорошое заграничное вино.

В последние годы результаты Кубка все больше разочаровывают любящих вино людей. В 2017 году лучшим игристым, сделанным резервуарным методом, было неожиданно объявлено «Российское шампанское», созданное в Петербурге. А лучшим красным вином — вино из сорта «достойный», который является гибридом культурного и дикого винограда, что противоречит правилам серьезных международных конкурсов.

В социальных сетях эти результаты вызвали бурную дискуссию. И мы попросили шестерых экспертов объяснить, стоит ли доверять оценкам, полученным на Кубке СВВР, и что вообще с Кубком происходит.

Денис Руденко, винный критик, автор блога The Daily Wine Telegraph:

«В 2017 году за весь год только раз из двенадцати возможных совпали 13-е число месяца и пятница — 13 октября. За «пятницей 13-е» с конца XIX века закрепилась дурная слава дня особых неудач.

Видимо, что-то особое в этом дне действительно есть: в то время как участники ежегодного саммита российских виноделов, проходящего на берегу озера Абрау, заканчивали свои финальные приготовления к приему на своих стендах субботних гостей для знакомства со своими винами, судьба уже простерла над имиджем всего российского виноделия свою черную руку — жюри винодельческого конкурса подвело итоги слепой дегустации всех поданных на конкурс образцов и было готово огласить результаты.

А что же такого в этих результатах? На первый взгляд ничего особенного: судейская коллегия попробовала около 200 образцов вин, произведенных на винодельнях, находящихся в России, и выбрала победителей в шести категориях: «Лучшее сухое белое вино», «Лучшее сухое красное вино», «Лучшее игристое вино, произведенное классическим методом», «Лучшее игристое вино, произведенное резервуарным методом», «Лучшее ликерное вино» и «Лучшее вино из автохтонного (российского) сорта винограда».

И если в категории «Лучшее белое вино» и «Лучшее игристое вино, произведенное классическим методом» победу одержали давно известные и пользующиеся уважением «Шардоне 100 оттенков белого» винодельни «Фанагория» и «Темелион брют» урожая 2012 года винодельни «Лефкадия», то результаты остальных категорий повергли специалистов в состояние, близкое к изумлению.

Начнем с категории ликерных вин — здесь не было присуждено ни одной золотой медали, а Гран-при разделили между собой «Дербентское золотистое» урожая 1995 года Дербентского коньячного завода и «Портвейн Севастополь» урожая 1994 года винодельни «Инкерман». Казалось бы, в чем проблема? Отличные вина, действительно интересные и яркие. Но! Оба вина были произведены более 20 лет назад. Более молодые вина от виноделен «Массандра», «Солнечная долина», «Кубань-Вино» получили исключительно скромные по мировым меркам оценки — от 82 баллов (удовлетворительно) до 86 (неплохо) из 100 возможных. Не «исключительно», не «отлично» — просто «заурядно». Таких вин на мировом рынке — бесконечные гигалитры. То есть за последние 20 с лишним лет в том, чем российское виноделие традиционно гордилось — в десертных винах, — не было сделано ничего, что заслуживало бы оценки более высокой, чем «неплохо»?

Но это только начало.

Следующая категория — «Лучшее сухое красное вино России». Триумфатором этой категории стало вино «Достойный классик» урожая 2016 года от винодельни «Юбилейная», крупного, динамично развивающегося хозяйства, которое за последние год-два стало широко известно в среде любителей благодаря винам бюджетного сегмента. Бутылки этого хозяйства на полках магазинов имеют ценники от 300 до 500 рублей в зависимости от уровня вина и магазина. Это аккуратные, честные, по большей части простые молодые вина, технологичные, выразительные, не претендующие на какую-то особую глубину и сложность. Сорт «достойный» — это сорт российского происхождения, выведенный Анапской зональной опытной станцией виноградарства в советские времена путем скрещивания сортов «филлоксероустойчивый джемете» и «мускат гамбургский». Первый из этих сортов — безродный сеянец неизвестного происхождения, про который хотя и утверждается (без серьезных к тому оснований), что он является сортом благородной европейской винной лозы, но внешний вид винограда не исключает присутствия в родословной и видов, отличных от нее. Второй сорт и вовсе является прямым потомком «Муската Александрийского», ароматического сорта винограда, который мало где в мире считается ценным и интересным. Вы справедливо возразите мне: ну и что, что сын неблагородных родителей, мало ли история знает гениев из таких семей. И вы были бы правы, если бы я много раз за последние годы не пробовал этого вина. Как и вся линейка винодельни «Юбилейная», это чисто сделанное вино — без дефектов, без каких-то серьезных технических претензий, но это простое повседневное вино. Хорошее, но повседневное. Такие вина на жаргоне винных специалистов относятся к категории «Отлично вечером котлету запить!». Никаких претензий. И это вот вино получает от исключительно уважаемого международного жюри титул «Лучшее красное вино России 2017 года». Вино за 300 рублей, прекрасно!

А как же каберне-совиньон от хозяйства «Дивноморское», цена которого на полке минимум в пять раз выше? А «Саперави 100 оттенков красного» от «Фанагории», которое недавно триумфально праздновало свое награждение 95 баллами от британского журнала Decanter и которое нельзя купить дешевле 1500 рублей. Это, что, обман? И если обман — то где? Там или тут?

Однако высшей точки изумление части экспертного сообщества достигло в момент объявление лауреата в номинации «Лучшее игристое вино, сделанное резервуарным методом». И было от чего волосам на голове встать дыбом: высший балл и кубок Гран-при получило «Российское шампанское брют традиционное» производства компании «Игристые вина» из города Санкт-Петербург!

Вы когда-нибудь прогуливались по Невскому или Литейному? Наверняка да. А видели ли вы на них виноградники? Наверняка нет. А знаете почему? Потому что их там нет! Виноградников нет, а вино — есть! Откуда?

Ларчик открывается просто — современные технологии производства и транспортировки вина позволяют привезти цистерну готового вина из любой точки мира в любую другую, при этом практически не испортив его и даже не ухудшив существенно его качества. После этого в точке назначения достаточно только доработать привезенное вино на свой вкус (в нашем случае — подвергнуть вино вторичному брожению для шампанизации) и разлить по бутылкам. Чем давно и в разной степени успешно занимаются санкт-петербургский, московский и прочие заводы шампанских вин, находящиеся в городах-миллионниках.

В чем же претензия к лауреатству такого вина? Нет, к нему нет никаких претензий — виноделов и технологов «Игристых вин» можно только поздравить. А вот к винодельням Ростовской области, Краснодарского края, Крыма есть вопросы: «Дорогие друзья, а чем вы занимаетесь? Вы, «Золотая балка», «Фанагория», «Кубань-вино»? Питерское предприятие привозит через полсвета готовое вино, за 25 дней доводит его до ума, льет в бутылки и выигрывает Гран-при конкурса, а еще одним своим вином входит в медальную зону! Результаты конкурса, выраженные в баллах высокого (а оно действительно очень высокое и уважаемое) международного жюри, говорят нам, что вы, похоже, делаете что-то не то. Наличие собственных виноградников, современнейшего оборудования, мистического терруара и «многолетних традиций виноделия» почему-то вам не помогает. В чем дело?»

Подводя итоги, можно сказать только одно. Результаты данного конкурса поставили перед российскими виноделами ряд серьезных вопросов, на которые даже у меня как у человека, знающего особенности национального виноделия лучше многих других, нет ответа. Что происходит, черт побери? Что вы скажете в защиту своей репутации?»

Антон Обрезчиков, винный обозреватель:

«По поводу результатов конкурса СВВР в этом году не высказался разве что труп старика Голицына из могилы. Столь массовое негодование немного удивляет, видимо, 90% отечественных винолюбов пьют Krug на завтрак каждый день. Профи, часть из которых была в жюри, чемпионское игристое из балка восприняли как личное оскорбление, но в то же время официально балковые вина «Абрау-Дюрсо» из низших линеек полностью устраивали большинство из них на протяжении последних десяти лет — по политическим соображениям, ради вклада в развитие отрасли, — хотя гордиться тут и правда нечем. «А вы, что, думали, в сказку попали?» — словно бы говорит нам победа болотного акратофора. Нет, конечно, и думать не могли; разве что на минуточку, лет пять назад, когда были полны надежд.

Немного жаль попавшую под раздачу «Юбилейную», первую отечественную винодельню, у которой получились качественные массовые вина, правда, совсем не красные, как победивший «Достойный», а белые, из «кристалла», «цитронного» и прочих гибридов и странных мичуринских кроссов. Пламенный джихад против «некультурных» лоз видов vitis labrusca (aka «изабелла») и vitis amurensis, послуживших основой для гибридных сортов вин «Юбилейной», — это как раз та штука, на которой многие в винной тусовке сделали себе имя, поэтому не высказаться еще раз было, видимо, физически невозможно.

Действительно странно, что такое вот everyday wine становится чемпионом, но надо понимать, что курс конкурса на простые вина начался еще в прошлом году. Видимо, платформой для соревнований отечественных гран-крю теперь будет исключительно конкурс справочника Артура Саркисяна (напомню, куратора конкурса СВВР). Проблема тут не в заговоре и не в отдельно взятом игристом: кажется, меняется сам статус конкурса. Те пять виноделен, которые заслуживают безоговорочного доверия и победы, мы и так знаем, у них и без конкурса все хорошо.

Жаль только, что при таком раскладе «гаражисты» так и останутся в статусе «не пришей к … рукав», а ведь среди них много действительно талантливых виноделов. Громкие обобщения и стенания по поводу ЗГУ (защищенного географического указания. — Прим. ред.) и краха русской апелласьонной системы в связи с победой ленинградского игристого я бы посоветовал пропускать мимо ушей, просто потому что этой системы нет, такие вещи не делаются за год или два.

Ну а в целом — все самое интересное на саммите СВВР обычно происходит не в конкурсной программе, а на дегустационной площадке».

Влада Лесниченко, сомелье, одна из основательниц конкурса Russian Wine Awards:

«Я очень люблю русское вино, саму идею его существования. Но время беззаветной и зачастую безответной любви подходит к концу. Кредит доверия заканчивается, и пора заняться жестким отсевом.

Конкурсы — неотъемлемая часть движущейся вперед индустрии. Для русского виноделия они жизненно важны. Важен дух соревнования и конкурентной борьбы. Правда, невозможно предугадать, чем обернется то или иное винное состязание. Последнее, Кубок СВВР — 2017, оказалось особенно противоречивым и вызвало шквал комментариев в интернете. В законе написано, что российские вина могут быть исполнены на привезенном материале, но никто не рассчитывал, что такое вино может быть допущено до судейства тех людей, которые радеют за вина, защищенные по происхождению и наименованию. В результате мы имеем объявленное лучшим игристым вино, созданное на южноафриканском материале в максимально удаленном от 45-й параллели Петербурге.

Там, где есть лоза, нет варварства, и этот принцип, мне кажется, мы не смогли сегодня защитить. Не могу сказать, был ли так же применен ценовой принцип отбора лучших вин, но «Достойный» винодельни «Юбилейная», вполне достойный быть хаус-позицией в ресторане демократичного ценового сегмента, как у нас в AQ Chicken, вряд ли достоин соревноваться за звание лучшего представителя вин России без учета ценовой категории.

Эти два образца перетянули все внимание на себя с остальных призеров, достойных внимания и обсуждения, — игристой классики из «темелиона» и красного автохтона «красностопа». Что тоже не идет на пользу ни действительно интересным для дегустации и дискуссии образцам, ни винодельням, которые их создали, ни любым винным соревнованиям.

Не мое дело судить судей, вино и конкурс как таковой. В жюри были уважаемые, профессиональные люди. Но, видимо, пришло время для максимального просеивания образцов: ужесточения критериев, ступенчатого отбора, ценовой сегментации.

Давайте в следующий раз попробуем оценивать вина в Москве, в Абрау сам воздух пьянящий. И, наверное, стоит отказаться от идеи разбавлять конкурс винами виноделен Старого Света. Старикам там не место».

Игорь Сердюк, винный критик, заместитель генерального директора винодельни Alma Valley:

«В России нормальных винных конкурсов мало, а Кубок СВВР еще недавно считался главным из них. И на данный момент он, к сожалению, себя дискредитировал. Чтобы вообще не потерять веру в российские конкурсы, организаторам Кубка надо приложить серьезные усилия, чтобы реабилитировать его идею.

Речь не о том, чтобы вообще не допускать вина из балка на конкурс. Но они, вероятно, должны рассматриваться в отдельной категории. Почему не сделать на Кубке отдельную категорию для вин ЗГУ? Есть же в футболе Лига чемпионов, а есть более низкие по статусу турниры. И есть даже потом возможность сравнить, кто лучше: победитель в одном турнире и победитель в другом. Категорийное соревнование имеет место быть в разных видах спорта, прошу прощения за сравнение, но это факт. И я не вижу причин, почему бы не сделать отдельную категорию для ЗГУ, отметив довольно трудоемкую, кропотливую работу людей, делающих вино из собственного винограда.

Но главное — надо сделать нормальными настрой и условия работы участников жюри, это очень важно. Их надо выбирать очень тщательно, не опираясь только на статус отдельных участников. Нужно делать все, чтобы это жюри было сработанным, чтобы оно мыслило в унисон, чтобы его члены могли какие-то вещи даже обсуждать — и чтобы они несли всю полноту ответственности за свои решения. Мы этого не увидели. Членам жюри даже не было дано возможности что-то прокомментировать. Я лично не видел какой бы то ни было пресс-конференции с участием жюри. Кто был председателем жюри, да и был ли председатель? На каком основании координировалась работа жюри? Это очень важные вопросы. Жюри серьезных конкурсов работают на основе определенных принципов — а что мы знаем о принципах работы этого жюри?

Я когда-то был вовлечен в этот конкурс как куратор и был в его жюри. Начиная с 2014 года я с себя эту ответственность снял, потому что пошел в проект Alma Valley и счел невозможным как участвовать в жюри, так и координировать его работу, ведь я так или иначе становился предвзятым участником процесса. Раньше принцип, по которому составлялось жюри, был таким: его члены, с моей точки зрения, должны были быть людьми уровня Master of Wine и иметь огромный опыт дегустации самых разных вин, особенно российских и в разное время. Поэтому это были, например, как правило не французы, которые априори ориентированы на известный набор регионов винного производства. Как сейчас организовывалась работа жюри, я не знаю. Но оценки были, на мой взгляд, не самые адекватные что в этот раз, что в прошлом году.

Я могу судить только по одному обстоятельству. Один и тот же набор наших вин, 6 вин Alma Valley, мы направили в прошлом году в Абрау-Дюрсо, на конкурс Cathay Pacific International Wine & Spirits Competition в Гонконг и на конкурс International Wine & Spirits Competition в Лондон. В Абрау-Дюрсо он не взял в прошлом году ни одной медали, из Гонконга привез 6 медалей (то есть каждое вино получило по медали), из Лондона он привез 4 медали. Это что же у нас за такой за супер-пупер-конкурс, который не выдает медали тем винам, которые получают медали и в Гонконге, и в Лондоне? Если там такая плотная оценочная система, что из-за одной десятой балла вино уже не попадает в группу медалей, это значит, надо менять систему оценки, надо думать над ней, надо внимательно разбираться, смотреть на протокольные листки, кто что ставил, в каких условиях шла работа.

В любом серьезном конкурсе председатель комиссии оставляет за собой право, после того как оценки выставлены, вернуться к передегустированию какого-то образца или нескольких образцов, если он считает, что эти образцы были оценены членами жюри неадекватно. Причины тому могут быть разные: может, попалась плохая бутылка, может, кто-то из членов жюри подпал под чье-то влияние — пошептались и, грубо говоря, засудили. Поэтому есть такое право: вернуть вино на передегустацию. Либо у председателя жюри, либо у специальной «секретной группы», такого дегустационного «отряда милиции особого назначения». Если они видят до объявления результатов конкурса, что какому-то образцу поставили несправедливую оценку, что она сильно противоречит общепринятой репутации этого вина, то жюри возвращается к оценкам, все думают, как с этой неадекватной оценкой поступить.

Что произошло между дегустацией и объявлением результатов здесь, я не знаю. Но объявленные итоги очень парадоксальны. Это что же такого надо было найти ценного в гибридном сорте? Что же, получается, СВВР пропагандирует гибридные филлоксероустойчивые сорта, которые так или иначе запрещены в Европе? Причем таким образом выставляя на посмешище вполне уважаемых членов жюри, которые все же приехали в Россию. Или СВВР хочет поощрять вина гигантских производителей, произведенные акратофорным методом из нероссийского винограда? Ну хорошо, если хотите отметить большие предприятия, которые работают на балке, создайте для них отдельную категорию. Иначе получается, что на Кубке по сути унизили тех, кто очень кропотливо относится к этой новой и хрупкой категории вин ЗГУ. Путь этих добросовестных производителей тернист — а они в результате получили на голову ушат холодной воды с октябрьского неба над Абрау.

Репутации конкурса нанесен очень серьезный удар. И вся ответственность лежит на СВВР, который является организатором Кубка. Вот посмотрим, пусть они прокомментируют, что они хотели поощрить такими результатами».

Карина Согоян, член Союза сомелье и экспертов России, главный консультант и бренд-амбассадор ФГУП «ПАО «Массандра»:

«Самое главное, что наш конкурс в очередной раз показал свою несостоятельность.

Во-первых, я считаю, что нельзя допускать на конкурс вина откровенно из балка. У вина, допускаемого на Кубок СВВР, обязательно должно быть подтверждение, что оно сделано из российского винограда. Есть комментарии, что коли вино прошло в России вторичное брожение, оно считается российским. Но какое же оно российское, если сделано из импортного виноматериала? Допустим, производитель делает вино не из винограда со своих виноградников, но они могли бы хотя бы купить российский виноматериал, а не импортный балк.

Во-вторых, что касается гибридов: это же абсурд объявлять лучшим вином России вино, сделанное из винограда, который не является 100%-ным vitis vinifera, культурным виноградом. В его родителях vitis labrusca и vitis amurensis — это дикие сорта, они в принципе не являются винными. В мире их выращивают, но вина из них никогда не получают высшую награду и тем более не могут быть признаны как лучшее вино страны. И на Кубке СВВР их не должно быть. А если уж они попали и получили высшие баллы, их надо было отметать и брать следующие получившие высшие баллы.

Еще один момент: почему-то на сайте СВВР у тех вин, которые получили высшие баллы, не указано, сколько именно баллов они получили.

Еще один момент: почему-то на сайте СВВР у тех вин, которые получили высшие баллы, не указано, сколько именно баллов они получили. «Лучшее белое вино» — а где балл? Балла нет. А у следующих баллы есть.

Или — зачем нужно было устраивать эти показательные выступления с лучшими европейскими винами, которые получают какие-то совершенно неприличные баллы, а потом эти баллы еще и выставляют напоказ? Бароло-монпривато, одно из самых редких, культовых вин, получило, например, 85,4.

Плюс: насколько все члены жюри понимают, что они дегустируют? Есть ли у них единое понимание процесса, в котором они участвуют, слаженность работы? Почему не приглашают на этот конкурс сомелье и независимых журналистов? Жюри Кубка к тому же очень небольшое, 6 человек. Если убрать, как это делается по правилам, самую низшую и самую высшую оценки, то остается всего 4 оценки. Это очень маленькая выборка, отсюда все эти скандалы. Естественно, все было честно, никто ничего не подтасовывал. Но, допустим, кто-то поставит вину 78 баллов, а кто-то 91. Эти две оценки убираются, но остальные оценки могут оказаться такими: две по 79 баллов и две по 89 баллов. Для статистики этих оценок очень мало.

Я думаю, что после этого конкурса очень многие российские производители откажутся участвовать в Кубке СВВР. Из года в год результаты становятся все скандальнее и скандальнее, но в этом году уже дошло до критической точки. Многие виноделы считают, что все, наверное, хватит. Это позор для России, реальный позор — проводить конкурс, на котором лучшим объявляется акратофорное вино из Петербурга. Особенно после того как на собрании СВВР два часа вещали о необходимости продвижения именно российских вин и снижении производства вина из балка».

Артур Саркисян, винный критик, автор ежегодного гида по российским винам, куратор Кубка СВВР:

«Моя основная задача как куратора этого конкурса — сделать так, чтобы был правильный подсчет результатов и победили лучшие образцы. В программе, которая работает на Кубке уже третий год, изменить ничего невозможно, изменить данные может только сам непосредственный участник дегустации.

Никто не ожидал, что «Достойный» станет лучшим красным вином. Для меня как для человека, который наблюдал за процессом дегустации, это тоже было удивлением. Удивление вызвал и лучший образец игристых вин.

Но дело в том, что конкурс проходит в два этапа. Не просто разово поставили оценки и самое лучшее вино объявили победителем. Допустим, из 72 красных образцов, которые были продегустированы нашими почтенными дегустаторами вслепую, была выбрана по баллам первая пятерка. Но потом был второй этап. Чтобы определить, какое вино стало лучшим вином России на конкурсе, эти 5 образцов вслепую подаются нашим экспертам еще раз, и члены жюри пробуют их снова и расставляют образцы по местам: какое на первом месте, какое на втором и так далее. Когда мы сводили все к общим оценкам, три человека поставили «Достойному» высшую оценку и три человека поставили его на второе место. Это вино бесспорно получилось по баллам самым лучшим. Мне зачастую приходилось подходить к членам жюри и просить передегустировать образцы, потому что иногда ставились очень неадекватные оценки: либо слишком высоко, либо слишком мало. Разрыв мог составлять порядка 15 баллов, это довольно много. Все это происходило онлайн, оценки появлялись на экране, и именно поэтому мы просили передегустировать некоторые образцы, потому что оценку мог изменить только тот человек, который ее поставил. И на меня даже косо смотрели члены жюри, когда поступала такая просьба. Да, то, что недорогое красное вино стало лучшим вином России, вызвало большой резонанс. И то, что в игристых победило акратофорное питерское вино, — это произошло потому, что оно оказалось гораздо интереснее, чем другие образцы. Его оценили конкретные люди, это их вкус и их реальная оценка. Чего не хватало, так того, что количество людей в жюри должно быть не 6, а гораздо больше — условно говоря, человек 12 или даже 13, чтобы было нечетное количество.

Оценки членов жюри были абсолютно разные. Стабильным в оценках был Анатолий Корнеев. Стефан Деренонкур, Атилио Шиенца — у них свой взгляд, они виноделы, а у виноделов немножко другое восприятие вкуса тех или иных вин, автохтонных сортов например. Самым стабильным на мой взгляд был Роберт Джозеф, которого я считаю исключительным дегустатором и большим профессионалом. Даррел Джозеф, который неоднократно участвует в жюри, — да, у него своя система, но она абсолютно не выбивается, хотя были такие моменты, когда все ставили высокую оценку, а он ставил низкую.

Конкурс, который делает СВВР, подразумевает то, что в нем участвуют все производители вина, которые работают в России. В положении о конкурсе нет запрета на участие производителей, которые занимаются балковыми винами. Отказать таким виноделам невозможно, потому что по закону они являются российскими производителями. Я считаю, что можно делать предложения, как изменить эту ситуацию, как прописать то, чтобы в Кубке не участвовали вина из привезенного виноматериала. Хотя в этих дегустационных сетах, например, были и вина компании «Фотисаль», которая тоже привозит иностранный балк и не скрывает этого, но эти вина не заняли первые места. Но мы не присуждали и места иностранным винам: в игристых классическим методом первое место занял иностранный образец, в белых тихих первые места получили иностранные образцы.

Я являюсь автором своего ежегодного гида, и я делаю все, чтобы ни одно вино из привезенного виноматериала в него не попало. Это принципиальная позиция. Например, мы сделали в этом году конкурс Wine People Trophy Russia, который должен стать ежегодным. И питерский завод игристых вин предложил мне стать генеральным спонсором за абсолютно немаленькие деньги. Но я отказался по одной простой причине: я пропагандирую именно российское виноделие из российского винограда — и для меня этот вариант недопустим. У себя лично я один принимаю решение. Но СВВР — это общественная организация, в которой состоят разные производители вина. И решение о допуске вин из балка должно приниматься на общем собрании. Сейчас создан прецедент, и надо обсуждать, что допускать к конкурсу, а что нет. Я категорический противник того, чтобы вина из балка участвовали в Кубке. И я считаю, что на бутылке должно быть написано: вино сделано из привезенного виноматериала, причем буквы должны быть больше, чем все остальное, написанное мелким шрифтом. Крупно, как на пачках сигарет написано: «Минздрав предупреждает».

Теперь поговорим о гибриде. Он-то выращен на территории России, это же российский виноград. Из него произведено вино, оно было отдано на дегустацию, оно продается как российское вино. Если оно называется вином, если оно находится на полке магазинов и нравится людям, которые его покупают, — в чем проблема, почему нельзя разрешать? Да, это гибрид, но членам жюри он понравился. Что вы можете этому противопоставить? Это, что, рулетка была, где шарик на него выпал? Нет. Каждый член жюри продегустировал, поставил свою оценку, и каждый из пяти вин выбрал именно его. А мнений о том, допускать гибрид или нет, может быть очень много, особенно у тех, кто сидит у компьютера и только и делает, что критикует».