Ложка слез

Если умеючи, пограничная ситуация может случиться во всем — взять хоть яблочную шарлотку. «3 яблока — 3 яйца — стакан муки — стакан сахара» — этот рецепт знают наизусть даже самые нерадивые домохозяйки (как самые нерадивые двоечники знают H2O и C2H5OH). На свой позапозапозапрошлогодний день рожденья я пекла шарлотку вместе с парочкой детей (возня с тестом, что может быть милее), как-то нервничала: ножи, горячая духовка, день рожденья опять-таки. Шарлотка не захотела подниматься, вела себя странно. Да еще я, кажется, позабыла надеть контактные линзы. В общем, я не знаю, как это произошло, но вместо сахара мы положили соль — целый стакан мелкой соли. Получился такой странный макет пирога — плоский, корявый и категорически несъедобный. Понатыкали в него коктейльных свечек, закапали все это безобразие воском, получилось что-то из рациона ­семейки Аддамс. Поиграй же со своей едой, Венсдэй. На всякий случай предупреждала, что этот пирог есть нельзя. И все подумали, что он для каких-то особо дорогих гостей, избранных. Кое-кто даже обиделся.

А одну подругу я тогда так и не дождалась, рассказала ей про пирог с пудом соли, чтоб она знала, что праздничек был так себе. «Бывает, — сказала подруга. — У меня дочка с няней тоже пекли шарлотку и перепутали соль с сахаром. Но только получилось еще хуже». Хуже? Столовая ложка поваренной соли — смертельная доза для человека, куда хуже-то? «По­нимаешь, они все-таки решили это дело добить. Выкинули все, нарезали еще три яблока…» — «И положили вместо сахара соду? Крахмал? Стиральный порошок? Зубную пасту?..» («Врет», — подумала я.) — «Нет, теперь уж, конечно, положили сахар. Но мешалки от миксера они не вымыли, а там еще оставалось тесто с солью. В общем, второй пирог тоже невозмож­но было есть, жуткая гадость».

Ладно, верю. Если подумать, я бы тоже не стала мыть эти самые мешалки. Вообще-то, ­кулинария как хобби, все эти обмены рецептами и фотографиями — огромный повод для хвастовства. По всему диапа­зону: от «праздника живота» до «карнавала вкуса», от «муж сожрал урча» до «мгновенного привыкания, сильнейшей аддикции». Понятно, конечно: заведомо плохими рецептами никто не спешит делиться. И все же истинный пир духа — не хвастовство удавшимися «вкусняшками» или звездными шедеврами, а рассказы о неудачах, о провалах и катастрофах. Взорвавшаяся банка вареной сгущенки — вот вам настоящий кухонный экзистенциализм.