Почти итальянец
В Гусь-Хрустальном мы жили в гостинице «Усадьба Мещерская». Это на въезде в город со стороны Владимира, напротив одной из промышленных зон — и рядом с главной конторой национального парка «Мещера».
Мы были там в один из тех мартовских дней, когда зима еще явно никуда не собирается, но весна уже подает некоторые знаки: точные лучи солнца, сумасшествие синиц. Все дышало паустовской свежестью и пришвинской подробностью. И все это очень подходило гостинице.
Несколько ее зданий расставлены прямо в сосновом лесу и выглядят, так сказать, одновременно и по-европейски, и по-мещерски: дерево на белом, кладка из камней, но и композиции из пней и ветвей, и живописный лось на фасаде. Уже по крыльцу главного дома я понял, что место непростое. Повсюду наблюдались винные пробки и опустошенные винные бутылки: «Сассикайя» и все такое прочее. В номере тоже все было не по-здешнему: темное дерево, французская косметика и итальянская минеральная вода.
В обеденном меню ресторана, интерьер которого напоминает провинциальные мечты о средиземноморской провинции, соседствовали солянка и арраббьята, борщ и маринованные перцы с творожным сыром. Паста была слегка переварена, но солянка и перцы были сделаны с любовью.
Я сделал чекин, отметив Гусь-Хрустальный, и уже через несколько минут получил в вотсаппе сообщение от одного знакомого ювелирного заводчика из Костромы: «В Гусе есть Дима Орлов, вот телефон». Еще через минуту он не удержался и позвонил — и стал взахлеб рассказывать мне про Диму Орлова подробности: «Позвони ему обязательно! Он повернут на еде, вине и Европе. Он сына назвал Алонсо! У него винный погреб в ресторане! А ресторан в гостинице!» В общем, я сразу понял, что в этой гостинице я и живу и что все в ней неслучайно.
За ужином я познакомился с Орловым. Это гусевский бизнесмен, довольно молодой еще человек с высоким лбом и длинными, до плеч, волосами. Ужин тоже был средиземноморским по сути — хотя и не без водки (но Дмитрий пил исключительно вино). Я поинтересовался у хозяина, кто тот шеф, который делает ему соусы для пасты и тушит кроликов. «Сам поваров учу», — ответил Орлов. Мы попросили его показать винный погреб, и он ненадолго отлучился, а потом вернулся и позвал нас за собой. Под рестораном оказались две просторные темные комнаты с французским, итальянским, австрийским вином. Многое Орлов привез из Европы сам, в ящиках. Отдельное место занимала небольшая, но уже с тенденцией к расширению коллекция саке. Посреди первой комнаты был даже колодец.
Все это было, что ли, поразительно. От Мещеры ждешь русской охотничьей заземленности, рагу из лося, медвежьих котлет, грибных ожерелий, колоннады ягодных настоек — а тут такой итальянский парадокс. Но, как понял я за два дня в Гусь-Хрустальном, это вообще город парадоксальный.
Одна из хрустальных столиц России — а построена в лесах и торфяных болотах, хотя что может быть дальше друг от друга, чем сосны и алмазные грани. Заводы купцов Мальцовых появились здесь, потому что вокруг было много топлива и песка, — и для того, чтобы рабочей силе было затруднительно отсюда выбраться: ввиду неразвитости путей сообщения и крепостной зависимости. Позже Гусь стали целенаправленно застраивать удобными и аккуратными кирпичными домиками, чтобы уезжать отсюда за лучшей жизнью просто не хотелось. Здесь сложился свой обособленный мир передовой индустрии и специализированного творчества. Памятник этой синергии — Георгиевский собор, который подарил городу наследник промышленной империи Юрий Нечаев-Мальцов. Проект Леонтия Бенуа, украшенный монументальными полотнами Виктора Васнецова, снаружи храм бело-красный, кирпичный, в русском стиле, зато внутри — колонны из черного лабрадорита. Нечаев-Мальцов, кстати, был главным спонсором московского Музея изящных искусств, где основной частью коллекции были гипсовые слепки с греческих и римских оригиналов: та же необоримая лесная тяга к чужому прекрасному, обеспеченная достаточными средствами.
В общем, если разобраться, ничего удивительного в мещерском винном погребе нет. Тут точно так же могли бы читать в оригинале Басё, пить чай из раку и разбираться в оттенках соснового шума над головой. Видите, даже коллекция саке уже началась.