Рыночные отношения

Если хочешь понять, чем живет город и что он из себя представляет, можно пойти в музей и узнать о его истории, можно погулять по улицам и посмотреть на людей и дома. А можно пойти на рынок, где сама суть города — не как архитектурного комплекса, а как сообщества людей — выражена в концентрированном виде.

На рынке видно, что в городе едят, а чего не едят, из чего в городе готовят, а из чего нет, богатый этот город или не очень: туда ходят стар и млад, там покупают представители всех социальных страт. Рыночные порядки довольно консервативны, и на базарах можно увидеть рудименты прошлой жизни города — как торговых, так и межчеловеческих отношений. Рынок — это не только один из центров города, это то, что часто делает город центром небольшого региона.

Я даже в Казани не видел такого количества конины, как на рынке нефтегорода Октябрьский в Башкирии. Ей отведена половина мясного павильона, там есть несколько видов казы десятков производителей, там есть копченая и вяленая жеребятина — не говоря уже о прилавках с сырым мясом. Октябрьский стоит на реке Ик, за рекой Ик — Татарстан, в 30 километрах от города начинается Оренбургская область. И во многом благодаря рынку этот город стал центром притяжения, столицей окраин трех соседствующих регионов.

На владикавказском рынке развалы влажного и белого осетинского сыра, и, как и на других южных базарах, продавцы ранним утром снимают клеенки, пленки и покрывала с уже лежащих на прилавках яблок, груш, слив, морковей, капуст, огурцов. А к рынку мимо многоэтажек с балконами, которые не застекляют там, а закрывают кирпичами, едут, почти касаясь мостами ухабистой дороги, скособоченные «жигули», груженые по самое не балуйся душистыми кабардинскими помидорами. Что характерно, везут их с небольшого оптового рынка, который в каком-нибудь километре.

Костромской рынок — это стихия, сдерживаемая классицистическими рамками екатерининских торговых рядов. Там торгуют роскошными груздями и белыми, брусникой и клюквой, черной икрой и осетриной из Волгореченска и капустным крошевом, которое называют просто щами и продают порциями как раз на кастрюлю. У входа на рынок — Сырная биржа с картой Костромской области, на которой расставлены маслосырзаводы, и их «Сусанинским», «Костромским», «Российским» и «Пошехонским».

Захватывающий ростовский рынок — это рыбные ряды, где шамайки, судаки, толстолобики, тарани, сазаны выметываются на прилавки какими-то прямо хокусаевскими волнами. Это ряды с семечками, разделенными по сортам, и крепким, темно-оранжевым подсолнечным маслом, которое продавщицы защищают по происхождению. Это моченые сливы и копченые груши, месторождения ароматнейших трав и соленые, как тузлук, овечьи сыры. Это, наконец, Виктор Онисимович Зинченко, отдельная достопримечательность. Его не слишком просторная конура, заставленная ящиками с шампиньонами и вешенками, вся заклеена изнутри грибными рецептами, названиями грибных сортов, антиамериканскими филиппиками, толстенными шутками и футбольными заклинаниями. Пример: «Тост: выпьем за то, чтобы ФК «Ростов» стал Чемпион России по футболу. Берем грибочки». Еще пример: «Сорт «Кучерявая красавица». Возьми меня». И еще пример: «После того, как продавщица Люся перешла работать из виноводочного отдела в молочный, ее почему-то перестали называть «Эй, красавица». Не забываем — берем грибочки».

На краснодарском Кооперативном рынке хорошо выпить с утра кофе с булкой в небольшой пекарне, где за соседним столиком опохмеляются кубанцы, на глазах становящиеся жизнерадостными. А потом еще поглазеть на кошек, на прилавки с орехами и копченым чечилом, на художественные пальцы торговок мелкой рыбой — и уйти с тяжелой плиткой калмыцкого чая.

Рынок в Анапе — это даже не отдельный город, а просто густонаселенная местность, которой, кажется, нет ни конца ни края. Там армянские женщины на все лады нахваливают лаваши, базилик, помидоры, персики и купальники, там плавятся под солнцем сыры и домашние колбасы и прельщают прохладой магазинчики с кубанским вином распивочно и навынос — вот что такое анапский рынок.

Самую неторопливую базарную жизнь я более-менее регулярно наблюдаю в крымском поселке Ленино. Люди там вообще никуда не спешат, не торопятся. Идешь туда за продуктами для завтрака — а приносишь полные пакеты деревенского молока и сыра, черешни, персиков и шелковицы, копеечных и невероятно вкусных степных татарских помидоров — и азовской барабульки и хамсы. И еще сладких булок и белого крымского хлеба, которыми на одном и том же месте много лет подряд торгует одна и та же большая и веселая золотозубая женщина с деревянным крестиком на шее — с ней здороваешься как с совершенно знакомой, и она отвечает тебе тем же.

Главное сокровище керченского рынка — его рыбный павильон с, наверное, лучшим выбором рыбы в Крыму. Свежие кефали, пиленгасы, камбала, бычки, сарганы, барабулька — но главное даже не это. Там просто месторождения сушеных бычков, которых теперь тоже коснулся маркетинг: их продают уже очищенными, с зажатой между ребрами икрой. И тут же лежит вяленая в ястыках икра кефали — то самое, что в Италии называют боттаргой и продают за бешеные деньги, а здесь считают отличной закуской к пиву и продают, конечно, за недешево, но за вменяемо.

Центральный рынок Воронежа не так давно преобразился по образцу московских Даниловского и Усачевского рынков: дизайн, урбанистика, яркое высказывание на тему эволюции базара в современном городе и так далее. Там теперь есть фирменный магазин «Праймбифа» с хорошей говядиной. Напротив него — фирменный же магазин «Вкуснотеево», где над сырами, сметаной, кефиром и творогом висят телевизоры, в них показывают в прямом эфире жизнь джерсейских коров, из молока которых производят избранную продукцию. Между ними, у входных дверей, стоит женщина, которая продает семечки «Сковородкино», — но тут же у нее и обычные холщовые мешки: одни семечки — для людей, а другие — для птичек. Чуть дальше, в глубине, — прилавки со свежим, соленым, копченым салом; я даже не помню, чтобы видел где-нибудь еще целый отдел, посвященный именно и только салу. Овощи и фрукты, печенье и халва, рыба и мясо — тут все как на обычном, только облагороженном рынке. Апофеоз диффузии урбанистики в рыночную стихию — это большой стеклянный куб, наполненный отборным черноземом. На кубе написано: «На нашей воронежской земле мы с вами достигли вот таких результатов», — и дальше мелким шрифтом тысячи голов скота, миллионы тонн зерна и миллиарды рублей. Мог бы появиться этот шедевр постконцептуализма, в магазине или супермаркете? Нет, потому что он там ни к чему, как ни к чему он и на классическом рынке: только в таком вот модерновом месте он и может стоять.

Калининградский рынок — это россыпи туристического янтаря среди халатов и брюк, вяленая оленина и колбаса из мяса лани, висящие рядом со свиными головами иконки покровителей торговли в мясном павильоне — и рыба, рыба, рыба. Мороженая, привезенная из дальних морей, и свежая местная, соленая, вяленая, консервированная, горячего копчения и холодного. Угорь и салака, килька и снеток, камбала и пеламида, горбуша и карп, лещ и скумбрия, окунь и судак, селедка и масляная: все это можно найти и в других местах, но только, пожалуй, тут — в таком количестве и такой номенклатуре.

Лучший рынок Москвы — Преображенский. На этом рынке можно почувствовать, что Москва — это не только столица России, а и большой областной город. Эту свою ипостась он сохранил с тех времен, когда столицей был Петербург, а потом, в советское время, московская провинциальность тоже никуда не делась, только припряталась. Липецкие и орловские яблоки и груши, копченый сулугуни, ткемали и джонджоли, умопомрачительный урюк в трехлитровых банках, домашние сыры в молочном павильоне с его творожистым запахом, разнообразное тамбовское и липецкое мясо, помидоры, которые в качестве могут не уступать дорогомиловским, только стоят гораздо дешевле. Да, тут уже не торгуют своей картошкой фермеры — это бывшие фермеры, которые теперь привозят ее с оптовых баз на окраинах Москвы. Тут любят называть крымской всю подряд черешню, абхазскими — все подряд мандарины, а заломом — любую селедку. Но здесь правда есть и крымская черешня, и абхазские мандарины, и залом. Тут невероятное множество мимозы и тюльпанов в начале марта, тут поют под гитару певцы, а от рынка пестрым щупальцем отходит в сторону метро барахолка, с которой сражаются всеми возможными административными методами — и никак не могут ее победить. И где еще вы увидите ковер со скромным Путиным над холодильниками с мороженой рыбой?

И, конечно, нельзя не сказать об очень недешевом, но прекрасном сочинском рынке. Можно долго перечислять его сокровища — чурчхела в нескольких десятках вариаций, великолепные сыры в диапазоне от мягкого козьего до копченого чечила, дорогая, но безумно вкусная вяленая шоколадная хурма, ожерелья длинных лавровых листьев, богатейшие залежи специй и приправ, которые не стесняются упаковывать в пластиковые фигурки не то собачек, не то мишек, — но все это лучше увидеть в ролике, который мы сняли в Сочи и который вы найдете внизу. А вообще об атмосфере, которая там царит, может рассказать всего лишь одна фраза. «Подождите, пожалуйста, минуту, и я уделю вам внимание», — так там говорят людям, подошедшим к прилавку, занятые отпуском товара продавцы.

Но рынки в опасности. И главный враг рынков — это даже не урбанистическое благоустройство, а сверхрынки, то есть супермаркеты. Кажется, что супермаркеты — это магазины, но нет, точен прямой перевод: сверхрынки.

Там точно так же прогуливаешься между товарами и кладешь себе их в корзину — но расплачиваешься не сразу, а на кассе. Если разобраться, товары продает не супермаркет, а скорее производители пропускают через него большие партии своих товаров. Именно поэтому различные системы бонусов за то, чтобы попасть в торговую сеть, за то, чтобы встать на определенную полку. Не сам супермаркет, а именно производители вместе с супермаркетами разрабатывают различные скидки и акции, эту подмену рыночного торга. Продавцы заменены этикетками с торговыми марками — но это именно они, производители, стоят перед вами.

В супермаркете все ваши взгляды внутри просчитаны, товары выставлены так, чтобы вы в первую очередь обратили внимание на одно, а во вторую — на другое. Они расставлены так, что даже если вы зашли только за пачкой спагетти, вы, скорее всего, совершите еще несколько спонтанных покупок. Симметрия и повторяемость одних и тех же товаров и их количество на полках супермаркета создает иллюзию, что вся эта еда не кончится никогда, она будет постоянно появляться из ниоткуда самым волшебным образом.

На рынке, разумеется, каждый продавец старается выставить свой товар лицом, выложить его так, чтобы на него обратили внимание и купили. Но в отличие от супермаркета, где выкладкой руководит сетевая надиндивидуальная сверхволя, здесь каждый продавец действует самостоятельно и в силу своих талантов. В результате на рынке — кажущийся хаос и асимметрия вместо стерильной геометрии. Рыночное изобилие периодически подходит к концу: сезонные продукты сменяют друг друга, утреннее великолепие сменяется вечерним опустошением, и торговцы стремятся сбыть хоть за какие деньги нераспроданные остатки. На рынок человек всегда идет не только за чем-то определенным, он прекрасно понимает с самого начала, что уйдет с рынка с неожиданными покупками — и будет этому только рад.

Супермаркеты — это прекрасно, это возможность купить качественные товары в хорошо обустроенном и чистом помещении по нормальной, а иногда и по аномально низкой цене (через супермаркеты проходят гигантские количества продуктов, и они могут это себе позволить). Но супермаркет предсказуем и управляем, каждый супермаркет похож на другой супермаркет. Рынки неповторимы. рыночная неуправляемость и непредсказуемость, нерегламентированность и интуитивность, суматоха и толкотня, разговоры и истории — это, собственно, сама жизнь.

Успешный Даниловский рынок, например, это уже не рынок. Мало теперь туда ходит людей, которые живут неподалеку и для которых он, вообще-то, был предназначен, они теперь покупают продукты в супермаркетах. А ходят на Даниловский теперь совсем другие люди, которые идут прежде всего поесть, а уже потом, возможно, что-то купить. Продавцы там стоят за своими безумно дорогими помидорами и грушами и делают вид, что никакой подмены понятий не произошло, — хотя они и сами не рады тому, что у них мало покупают, и чтобы оставаться в плюсе, поднимают цены еще выше.

Рынки нужно беречь как достопримечательности. Туда надо водить туристов с экскурсиями. Рынки нужно осовременивать, но не надо превращать их в супермаркеты и фуд-корты. Ходите на рынки, любите их — чтобы они не исчезли.