Съешь меня!
Несколько лет назад я с фотографом Пустоваловым побывал в селе Хлевном Липецкой области — на первой в России откормочной площадке для крупного рогатого скота, построенной по канадскому образцу. Тринадцать тысяч черных быков питались кукурузой и наращивали мышечную массу в ожидании того дня, который должен был наступить для каждого из них. Того дня, когда очередную партию быков, которые достигли размера, удобного для последующей конвейерной переработки, заводили в фуру и везли на мясокомбинат — он был рядом, в нескольких километрах.
Когда мы приехали туда, руководящие люди повели нас сначала в комнату приемов с камином и грилем для стейков. И предложили — внимательно на нас посмотрев — начать как раз со стейков, чтобы мы могли оценить качество мяса. Но мы сказали, что сначала — работа. Тогда нас облачили в обычные для пищевых производств санитарные одежды, провели через дезинфицирующие приборы — и мы попали прямиком к тому месту, где через ворота в короткий коридор входил первый бык из прибывшей партии.
Рабочий оглушил его пневматическим ударом, и бык громко рухнул. Его подвесили за ногу на цепь и переместили к тому месту, где ему перерезали ножом шейную артерию, и кровь потекла из него по шкуре и по вывалившемуся языку. Затем ему отрезали голову, ноги, стянули с него шкуру, обнажив мышцы с лохмотьями жира на них, вспороли живот и вынули внутренности. Потом разделили тушу пилой на две полутуши.
После этого то, что еще полчаса назад было живым существом, отправлялось в холодильник — отвисать: выдержанное мясо гораздо вкуснее парного. Мы побывали и в холодильнике. А потом посмотрели, как разделывают на части полутуши, повисевшие в холодильнике. То есть в тот день мы увидели весь процесс превращениях быков в говядину: от кормушки с кукурузным комбикормом до упакованного в пленку рибая.
Когда мы вернулись в комнату с камином и грилем, нас ждал накрытый стол, и руководящие люди посмотрели на нас долго и внимательно. Один из них начал жарить стейки, и мы ели эти стейки. Прожарка была правильной, мясо было очень вкусным: сочным, из-за мраморных прожилок жира. После обеда мы снова зашли в убойный цех, но там уже никого не было, и пол вместе с оборудованием были вымыты так чисто, словно это было место преступления.
Я не перестал есть мясо и птицу. Хотя позже видел, как конвейер погружал головы бройлерных утят в воду, которая оглушала их электрическим током, а потом две женщины короткими движениями перерезали им горло маленькими ножиками: одна четным утятам, вторая — нечетным. И видел на комбинате компании «Мираторг» не одного раскрытого быка, а сразу двадцать. В длинном коридоре стояла очередь еще из десятка, и их методично превращали в говядину одного за одним.
Я вспомнил об этом после очередной бури на нашей странице в фейсбуке. Мы разместили видеорецепт молочного поросенка, фаршированного телячьими почками. А делается молочный поросенок, фаршированный телячьими почками, из молочного поросенка. Соответственно, он был в кадре: он лежал среди овощей, потом ему клали внутрь разрезанные почки, а живот зашивали. По силе ненависти и уровню ханжества многие комментарии, пожалуй, даже превзошли то, что заслужил наш козленок в молоке. Нас обвиняли в убийстве детей, аморальности, особом цинизме, небрежении к чувствам верующих (рецепт был опубликован в Страстную пятницу) и превращении в верховных жрецов ада.
Убийство курицы не шокирует крестьянина так, как шокирует оно горожанина. Крестьянин знает: хочешь съесть курицу — надо ее зарезать. (Помню, как мой дед, когда мы приезжали к нему в гости, отрубал курице голову, и она носилась без головы, расшвыривая по саду кровь; зато благодаря этому бабушка варила в честь нашего приезда удивительно вкусный и душистый куриный суп.) Свинья для человека, который ее выращивает, — и животное, и свинина одновременно, потому что одно не может быть без другого. Никто не выращивает свинью просто так (если это, конечно, не декоративная свинка) — просто так растут в лесу кабаны.
Цивилизация построила июль. Индустриальное животноводство и развитая розница сделала мясо доступным и недорогим — но превратило его в обезличенный товар, девальвировав убийства животных. Птицы продаются потрошенными и без головы. Плоть млекопитающих нарезана кусками, которые ничем не напоминают целых существ. Покупатель мяса отделен от человека, непосредственно убивающего животного, длинной технологическо-логистической цепочкой, и индустрия прилагает немало маркетинговых усилий, чтобы потребитель об этой цепочке не задумывался.
Именно поэтому так силен бывает шок, когда смысл процесса проявляется с помощью видео, где производят кулинарные манипуляции с трупом поросенка, или фотографий с мясокомбинатов. Эти фотографии и видео ставят человека перед фактом: вот так делается твоя еда. Ты либо отрицаешь такой способ обращения с животными и решаешь стать вегетарианцем (или даже сразу раз и навсегда им становишься). Либо продолжаешь есть мясо, но уже без счастливого неведения насчет того, откуда оно берется. И то и другое лучше бездумного потребления живых существ.
И еще. С тех пор как открыли гены и их значение, именно они считаются главной движущей силой эволюции. Генам нужно воспроизводство, и поэтому коровам, свиньям, баранам, курицам, уткам в генетическом смысле выгодно то, что люди их едят. Потому что на фермах целенаправленно размножают их гены, тем самым предохраняя от исчезновения.
Сравните популяцию лошадей сто лет назад и сейчас: она сократилась в тысячи раз, потому что на смену лошадям пришли автомобили. В мире живет миллиард свиней только из-за того, что люди едят свинину. Если видеть в курице вид, жизнь отдельной птицы не очень важна — важнее ее гены. Конечно, от этого конкретной курице (корове, поросенку, утке, барану) не становится легче. Зато если бы человек ее не вырастил, этой курицы вообще бы не было.
Но то, что животное отдает нам самое главное — жизнь, если оно умирает для того, чтобы мы были сыты, нужно относиться к его плоти с уважением. В этой мысли нет ничего нового для того, кто собственноручно выращивает и убивает животных. Но было бы хорошо, если она станет обычной и для тех, чей образ жизни далек от сельскохозяйственного.
«И ее тоже съели, потому что она говядина. Корова отдала нам все, то есть молоко, сына, мясо, кожу, внутренности и кости, она была доброй. Я помню нашу корову и не забуду», — так заканчивается платоновский рассказ «Корова». В общем, для этого мы и показываем вам запеченных козлят и поросят и рассказываем о том, как выращивают и убивают животных: чтобы их не забывали.
