Меню и табло
В моем любимом рассказе «Салат нисуаз» Лимонов задается вопросом: «Почему я всегда напиваюсь накануне вечером, если утром мне необходимо быть в аэропорту?» Ну, положим, на это мне как раз есть что ответить, но я бы выдвинул встречный вопрос: какого черта, едва оказавшись в аэропорту, я первым делом устремляюсь в ресторан, не испытывая при этом ни малейших признаков голода? В других присутственных местах я не замечаю за собой ничего подобного — ни на вокзале, ни в музее, ни в кино, ни в поликлинике.
Только недавно я сообразил, в чем дело. Пару лет назад приблизительно в час ночи по местному времени меня высадили из самолета на каком-то острове в самом изголовье Южной Америки. Вообще-то, я летел из Эквадора в Голландию — и то ли у меня случился какой-то изъян в билете, то ли просто так сложилось расписание, но только самолет, произведя необходимые процедуры дозаправки, улетел, а мне через громкую связь было предложено подождать следующего рейса, до которого оставалось одиннадцать с половиной часов.
Аэропорт острова под названием Боннэр был размером со школьный актовый зал и пустовал, как тот же зал во время зимних каникул. Большие окна, закатанное в пластик меню, табло, где чуть не мелом отмечали последовательность рейсов, и ни души вокруг, за исключением буфетчицы неопределенной национальности. На поездку в ближайший населенный пункт не было ни сил, ни желания, ни денег, ни транспорта, ни даже твердой уверенности в наличии такого пункта. Я понятия не имел, чья власть на острове и даже на каком языке здесь положено изъясняться. Телефон здесь ничего не ловил. Поэтому я смирно лежал на пластмассовых креслах-совках и смотрел на стремительно разряжающемся компьютере шпаликовскую «Долгую счастливую жизнь». Глядя, как Лавров раздраженно мечет на поднос тарелки с совершенно ненужной ему едой, я в унисон антигерою судорожно заказывал буррито, бутерброды, бублики и прочую снедь, которой торговала буфетчица неопределенной национальности. Все это я едва надкусывал. И в какой-то момент я понял, на что это похоже.
Это как в детстве: почему-то когда читаешь, всегда хочется что-нибудь сожрать. Вероятно, книги в то время производили столь сильное впечатление, что сопутствующие фрукты, сладости, мороженое, печенье «Глаголики» или просто черный хлеб с солью выполняли роль балласта на воздушном шаре. Нужно было непременно что-то жевать, чтобы тебя самого не затянуло в Страну жевунов. Любые перелеты — та же, в сущности, смена реальности, и еда в аэропорту — такой же буфер между мирами. Поэтому я, замирая от смутных предвкушений, лежал в пустом зале на пластмассовых креслах и ел до тех пор, пока не наступил день и в небе не замаячило белое мясо боинга-избавителя.
