Границы дозволенного

Мы вошли в большой зал, где в новых бочках выдерживалось вино. «В основном у нас французский и американский дуб, но небольшую партию мы ради эксперимента выдерживаем в бочках из карабахского дуба», — сказал Игорь Сердюк, один из главных винных критиков страны и по совместительству заместитель директора Alma Valley. «Вообще никаких поступков не помнят, — подумал я. — Еще и дуб из непризнанных».

Есть люди, которые после 2014 года перестали пить крымское вино только потому, что оно стало неправомерным. Вино Alma Valley им вдвойне идейно противопоказано: владелец винодельни — человек известный и государственный; можно в интернете поискать, кто это, об этом писали.

Есть противоположные люди: они готовы пить крымское вино только за то, что оно крымское; не важно даже, какого оно будет качества. Пусть даже раньше они не пили вина, а вот теперь пьют — выражают патриотические чувства. Если им рассказать, какие лица приезжали на винодельню Alma Valley и сажали там лозы, то они будут раскупать бутылки со скифским золотом на красном фоне чисто ради административного восторга.

Ни тем ни другим можно дальше не читать — будет неинтересно.

Я о том, что для людей, интересующихся вином бескорыстно, независимо от того, чей Крым — ваш, наш, ничей, — уже стало фактом.

У крымских сухих вин в советское, переходящее в постсоветское время была репутация недорогой и невзыскательной кислятины. Это имело свои причины, главная из которых — стремление к количеству, а не к качеству.

Но у тех людей, которые в девяностые и далее распробовали лучшие мировые достижения, все это выросло в стойкое убеждение: в Крыму нельзя сделать хорошее сухое: виноград правильно не вызревает и вообще все не то и не так.

Но были и те, которые распробовали те же мировые достижения, и решили: отчего же нельзя, очень даже можно — мирового опыта много, почему бы его не использовать. Эти увлеченные энтузиасты и бизнесмены (многие из них — российские, кстати, граждане) стали высаживать в Крыму во второй половине 2000-х новые виноградники, строить современные винодельни и экспериментировать. Так начали делать и старые предприятия — например, «Инкерман», — и новые: среди них можно назвать Alma Valley, «Сатеру», UPPA Winery и других производителей, относительно крупных и совсем небольших, гаражных.

Новая лоза дает виноград, пригодный для производства хорошего вина, через 5–7 лет после высадки. Соответственно, новое крымское вино появилось в первой половине 2010-х. В частности, у Alma Valley первый производственный урожай собрали в 2013-м — и тогда же заработал построенный с нуля современный винзавод (на фотографии — как раз он). У других это случилось чуть раньше или чуть позже — и в то же время в Крыму, богатом на винные магазины, появились новые винные магазины, которые стали пропагандировать именно новое крымское вино.

(И вот все это наложилось на 2014-й и на новые, независимые от винодельческих обстоятельства, которые я оставлю в скобках: мы не про политику.)

Я попробовал всю линейку Alma Valley и нашел многие из вин достойными. Ради справедливости, а также для того, чтобы текст не сочли рекламой алкоголя, должен сказать, что были вина и так себе; как должен сказать, что пробовал многие другие новые крымские вина и нашел некоторые из них достойными, а некоторые — не очень достойными (особенно по соотношению цены и качества).

Также ради справедливости должен сказать и вот что: я не совсем понял, что же во многих из этих вин — как достойных, так и не очень, — собственно крымского. Не смог разрешить того противоречия, которое было в словах представлявшего линейку «Альмы» Игоря Сердюка: «Это именно крымское вино; оно доказывает, что мы научились делать вино не хуже, чем за рубежом».

Вот, например, Alma Valley делает вино из «шираза» и «темпранильо», Павел Швец из Uppa Winery — из «барберы». То есть из винограда тех сортов, которые Крыму несвойственны. Некоторые виноделы даже ввозят импортные лозы новых для полуострова сортов под видом тех сортов, которые в Крыму уже растут, поскольку официально, под истинными названиями, ввозить их нельзя (их сначала надо районировать, вводить в реестры и так далее — дело долгое). Все ради того, чтобы поскорее втиснуть весь усвоенный мировой опыт и личные предпочтения в рамки маленького региона. (Так поступают не только в Крыму, на Кубани тоже.)

Я не то чтобы против того, чтобы в Крыму делали темпранильо не хуже, чем в Риохе, или барберу, не уступающую пьемонтской. Просто новые крымские виноделы стремятся к тому, чтобы их вина были защищены по месту происхождения и географическому указанию (это снижает акцизы и дает другие конкурентные преимущества). Чтобы в бутылках с надписью «Крым» было только вино из винограда, выращенного в Крыму, а не дешевый виноматериал, импортированный из стран с винным перепроизводством. Чтобы в бутылках с надписью «Севастополь» было только вино из винограда, выращенного в хозяйствах севастопольского региона, а не купленного в других районах Крыма. И чтобы вино, конечно же, следовало определенным критериям качества.

Но один из критериев качества в уже устоявшихся винных регионах, где вино защищено по его географическому происхождению, — то, что виноделы делают его из винограда только определенных, исторических для местности сортов.

У этого правила есть исключения, порождающие новые правила. Вроде супертосканских вин, которые начали делать вопреки законам DOC Chianti и которые даже доросли до своих DOC (Denominazione di Origine Controllata). Но и в этом случае сначала были жесткие устоявшиеся правила, которые виноделы стали намеренно нарушать ради улучшения качества вина, — а в случае крымских сухих еще и собственно правил нет.

То, что вино должно быть гарантированно сделано только из того, что выращено в регионе производства, — это еще только самое начало. Потом нужно будет непременно договариваться о пределах возможного — на это уйдет еще лет несколько.

Вот только тогда даже хорошее крымское вино и станет по-настоящему крымским. Обретет лицо.