Василий Бойко-Великий

Бывший физик-ядерщик Василий Бойко-Великий занимался и занимается разным бизнесом — от операций в сфере слияний и поглощений до строительства атомных станций. Но больше известен как основатель одной из самых заметных компаний новой молочной волны — «Русское молоко», выпускающей натуральные молоко и молочные продукты под маркой «Рузское молоко». Как благодаря качеству творога и варенца, так и благодаря усиленному внедрению в своем агрохолдинге православия. В интервью «Еде» Василий рассказал о том, почему он занялся молоком, чем его молоко отличается от большинства доступного в магазинах, и о том, как квантовая механика повлияла на его веру.

У вас есть яркие детские воспоминания, связанные с едой?

Моя бабушка была знатной кулинаркой, а ее мама, в свою очередь, была кулинаркой в поселке порохового завода под Луганском. Пороховой завод был построен франко-русско-итальянским обществом еще до революции, а во время Великой Отечественной войны снабжал армию российскую патронами и снарядами. Моя бабушка там выросла, училась у своей мамы готовить. И что интересно, оказалось, что часть ее фирменных рецептов — итальянские! Например, моя дочь обнаружила, что оладьи из цветков кабачка и тыквы, обжаренные в болтушке из яйца и муки, — это итальянское блюдо, а я его помню с детства. Еще она замечательно готовила торт «Наполеон». Кстати, вы знаете, что к французской кухне этот торт не имеет никакого отношения? Это русский рецепт, а называют его так, потому что впервые его приготовили для Александра Первого в честь победы над Наполеоном. Наполеон, которого можно резать и есть, так сказать. Еще я прекрасно помню, как бабушка опаливала куриные лапки. Сейчас лапы даже не продают, их есть невозможно, потому что кур на птицефабриках пичкают гормонами, кормят не пойми чем. А помните известное выражение из русской литературы «сладки куриные лапки»? Даже в баснях и песнях каких-то упоминаются: «А ты их едал?» — «Нет, я их не едал, но видал, как барин едал».

А вкус молока помните?

Конечно! В детстве в конце 1960-х годов я жил на Москве-реке на окраине Москвы, в Щукино, там построили новые дома и нам дали квартиру. Напротив еще стояли деревянные деревенские дома. Молоко привозила молочница из Строгино на маленьком речном трамвайчике. Считайте, из соседней деревни, никакой Москвы там еще и в помине не было. Я очень хорошо помню, какой толстый слой сливок был наверху. Я даже в детстве пытался взбивать из них масло. А с другой стороны залива в Строгино был лес, там мы грибы собирали с дедушкой.

Наверняка не каждый молодой человек в возрасте 20–30 лет думает о качестве продуктов, но вдруг: вы обращали внимание на то, что в какой-то момент качество, например, того же молока стало хуже?

Как вы правильно заметили, тогда я особенно не зацикливался на продуктах питания. Я по профессии физик-ядерщик, меня вполне устраивало, как меня кормила мама, потом супруга. Скорее я помню момент, когда продукты резко исчезли в начале 1990-х. Мы тогда радовались любому порошковому молоку! Нашу семью от голода спасли пайки, получали как многодетная семья, и еще мой отец — инвалид войны — тоже получал паек. Коллега привозил сыр из Белоруссии, тоже выручало.

Почему физика?

Мне хотелось исследовать мир. Я любил читать про научные открытия. Мама работала в Институте атомной энергии им. Курчатова, поэтому тема была близка.

В 1990-е многие перешли из науки в коммерцию. Кто-то успешно, кто-то не очень. Можете ли вы сказать, что какие-то черты вашего характера позволил вам с успехом поменять фокус?

Я как раз перешел в бизнес одним из самых последних. В конце 1992 года я все еще занимался наукой, тогда как многие коллеги и друзья уже окунулись в бизнес. Можно сказать, я впрыгнул в последний вагон. Наш отдел в Научно-исследовательском институте ядерной физики при МГУ сначала сократили в два раза, потом еще в два раза, потом оставшихся перевели на полставки. Когда стало понятно, что нас будут переводить на четверть ставки, я ушел. И занялся фондовым рынком.

Почему?

Потому что экономика очень близка к математике и теоретической физике. Во всех финансовых и инвестиционных компаниях математическое образование приравнивается к экономическому. То есть любой человек с математическим образованием, пройдя определенные курсы, может работать трейдером, брокером. Я тоже, пройдя курсы при Московской центральной фондовой бирже, открыл маленькую инвестиционную компанию. Она успешно работала на рынке ваучеров, акций. Мы попали в струю, покупали акции самых разных предприятий, в том числе алюминиевых, например, Саянского и Братского алюминиевых заводов. Были и провалы, но акции алюминиевых предприятий хорошо росли, мы на этом неплохо зарабатывали.

В какой момент возникло молоко?

К началу 2000-х годов мы стали довольно крупной компанией, развивали также девелоперское направление в Москве, в частности, построили ТЦ «Электроника на Пресне», бизнес-центр на Спартаковской. Нам казалось, что Подмосковью не хватает кантри-отелей. И было бы здорово построить такие отели вдоль Новой Риги, которая была тогда довольно свободной трассой. Рассматривали несколько районов: Можайский, Волоколамский и вот Рузский. С целью, с одной стороны, сделать курортную зону, с другой — сохранить сельскую местность и внести вклад в развитие сельского хозяйства.

Это предтеча сельскохозяйственного туризма, который так моден сейчас?

Своего рода. Мы хотели, чтобы все было гармонично. Если все застроить и убрать сельское хозяйство, это будет уже не кантри-отель, а полугородской отель. Поэтому мы сразу заявили, что мы будем заниматься и недвижимостью, и сельским хозяйством. Другие инвесторы были нацелены на тупое строительство коттеджных поселков. Так как мы изначально заняли позицию, близкую населению, то администрация и сотрудники сельхозпредприятий восприняли нас позитивно. В конкурентной борьбе за акции, доли и паи предприятий, расположенных в Рузском районе, мы победили. Потом, понимая, что сбыт молока у нас хромает, мы решили купить Рузский молочный завод. Вот так с 2003 года мы начали выстраивать производство молока и продвигать сбыт в Москву. Хотя нас пугали, что сбыт мы не получим. Ведь конкуренция! Кстати, директор молочного завода потому и продал предприятие, что не смог пробиться. Но одно дело быть директором одного завода, и другое — руководителем холдинга, у которого есть ресурсы. Еще нам говорили, что у нас старый завод, старые технологии пастеризации молока. Переоборудуйте! Есть же новый современный способ — стерилизация! Народу нравится — молоко дольше хранится! Нам показалось это странным. Мы не поняли, чем пастеризованное молоко хуже стерилизованного. И зачем нам тратить большие деньги на переоборудование, тоже не поняли.

Наверное, пастеризованное молоко пользовалось меньшим спросом?

Уже тогда пастеризованного натурального молока было мало. Компании не были представлены как бренды. В принципе, его можно было найти, но в неприглядных упаковках, поэтому многие воспринимали его как атавизм. В отличие от красиво упакованного стерилизованного молока от крупных компаний. Поэтому мы сразу стали работать на бренд, одними из первых представили свою продукцию в только создававшихся магазинах «Азбука вкуса» и на Рублевке.

С одной стороны, вы не хотели вкладывать дополнительные деньги в оборудование, чтобы выпускать стерилизованное молоко. С другой, себестоимость пастеризованного и в целом себестоимость натуральных продуктов выше, чем у продуктов, которые делаются из сухого молока.

Надо различать, что стерилизованное молоко может делаться из натурального, а может из болтушки, то есть воды с молочным порошком и растительным маргарином. Кстати, последнее, к сожалению, распространено сейчас. К тому же тогда молоко от ферм стоило дешево, 7–8 рублей за литр, болтушка — не сильно дороже. Сейчас молоко стоит 25 рублей за литр, а болтушка по-прежнему рублей 12–13, поэтому конкуренция идет довольно жесткая. Тогда же пастеризованное молоко считалось атавизмом и стоило дешевле стерилизованного. Парадокс! Сейчас оно дороже! Во многом это наша заслуга. Мы одни из первых начали продвигать натуральные молочные продукты и говорить, что они лучше.

И поднимать на них цены…

Сначала цена была невысока, но постепенно мы завоевывали покупателя, рынок и поднимали цены. Во-первых, это все же бизнес. Во-вторых, себестоимость начала расти, да и в реконструкцию завода мы все же вложились, правда, все равно под пастеризацию.

А еще вы одним из первых начали заниматься брендингом своей продукции.

Да, в те года брендингом занимались несколько компаний: «Данон», «Вимм-Билль-Данн», «Эрманн». Но все они работали в масс-маркете. Появление премиального продукта с брендом имело своего рода вау-эффект.

Вы используете только собственное молоко?

Бывают периоды когда добавляем какую-то долю процента качественного молока от соседей, но в основном, 99,9%, — это собственное молоко, особенно сейчас.

Работа на премиальный сегмент — это желание заработать или это связано с тем, что натуральный, качественный продукт дорожал со временем и выпускать его в сегменте масс-маркета было нереально с финансовой точки зрения?

Я привык работать на качество, что бы я ни делал. Например, бизнес-центр на Спартаковской — это реконструированный авторемонтный завод, но реконструкция сделана так, что у него до сих пор арендная плата выше, чем у вновь построенных соседних бизнес-центров. С молоком та же история. Я не могу выпускать некачественную, невкусную продукцию, пусть она и приносила бы мне прибыль.

Вы сказали, что сейчас молоко чаще стали делать из болтушки.

За последние два года выросла себестоимость у всех производителей молока. Еще до кризиса производство натурального молока было низкорентабельно, даже убыточно. Многие землевладельцы предпочитают выращивать зерно: засеваешь семена, сыпешь удобрения, собираешь урожай. Плюс у зерна есть экспортный потенциал. Для производства молока нужно не только выращивать свое зерно, чтобы кормить стадо, — нужно иметь в штате ветеринаров, следить на санитарными условиями. Это дорого и непросто. Более того, в последние годы мы наблюдали совершенно крейзи-статистику: пяти-шестипроцентный рост потребления молочных продуктов на фоне двух-трехпроцентного падения производства натурального молока, и это только по официальной статистике. Хорошо, что иногда производители правдиво пишут «творожный продукт» вместо «творог». Но ни разу не видел, чтобы кто-то на упаковке молока писал «молочный напиток». Хотя, по сути, смесь молока и молочной болтушки из сухого молока, растительного маргарина и воды им и является. Когда покупатель видит пакет так называемого молока за 40 рублей и упаковку за 100 рублей, конечно, он голосует за 40 рублей. В кризис этот разрыв еще сильнее ударил по производителям натуральных молочных продуктов, я точно знаю, что несколько заводов, которые еще четыре года назад производили натуральные продукты, сейчас производят молочные напитки, творожные продукты…

А еще, согласно статистике, растет производство сыров.

К нам периодически обращаются сыроделы и просят молоко. Говорят: у нас заводы, оборудование есть, а качественного молока нет. Я говорю: и не будет, пока вы сами не заведете стадо, потому что взяться ему вот так, по щелчку, неоткуда. Конечно, есть разные национальные аграрные программы, строятся большие фермы. Но эффект от сокращения маленьких ферм и забоя скотины пока перевешивает. Отрасли нужны большие вложения, государство должно помогать дотациями и длинными кредитами. А длинные кредиты для сельхозников сейчас закрыты.

Кажется, еще и ставки запредельные…

Давайте забудем о ставках! Центробанк дал жесткое указание не брать в залог сельхозземли. Скажите, как в таких условиях может развивать сельское хозяйство? Что еще сельхозпредприятие может предложить в залог под кредит? Скотину и старые коровники? О каких долгих кредитах может идти речь, если короткие не дают, из-за того что в залог нечего отдать? У нас в залог банки просят московскую недвижимость. Но у нас два отдельных бизнеса, мы не можем за счет одного делать другое. Тем более что мы в период с 2002 по 2007 год и так взяли из девелоперского бизнеса и вложили в молочный проект порядка 5 миллиарда рублей. Мы пока их не вернули, а часть из этих денег были кредитные, мы платим процент.

Кстати, да: в начале 2000-х молоко было просто «еще одним бизнесом», а сейчас же все связывают ваше имя именно с молоком, но никак не с «Электроникой на Пресне».

Девелоперский бизнес существует, работает, но мы не пиарим, что он у нас есть. Что касается молока, я вложил много личных сил в развитие предприятия.

У вас лично есть какое-то трепетное отношение к этому бизнесу — или все бизнесы равны?

Скажем так. Большое спасибо мне часто говорят за наши молочные продукты. Это очень приятно. Хотя сельскохозяйственный бизнес тяжелый, непростой, есть много отрицательных моментов, которые приходится преодолевать.

Не думали выйти из этого бизнеса из-за трудностей или, наоборот, это подстегивало? Как говорится, «зато не скучно».

Предприниматель работает до гробовой доски и никуда не уходит. Я патриот, никогда не собирался покидать свое отечество, менять направление бизнеса. Я считаю сельскохозяйственный бизнес перспективным.

Но наверняка есть более прибыльные бизнесы, которыми можно заниматься в России?

Ну, в общем, да, если бы мы вложили в акции «Газпрома» то, что мы вложили в молочную отрасль, мы бы были гораздо богаче, в разы. Но! Конечно, это не слова предпринимателя, — но не в деньгах счастье.

Как раз хотела про это спросить. Согласно словарному определению, фирма — предприятие, созданное с целью извлечения прибыли. Где граница между извлечением прибыли и большим делом для пользы общества, страны, мира?

Каждый определяет сам. Знаю нефтяников, которые любят свое дело и работают в этом бизнесе не только потому, что это прибыльно. То есть не стоит воспринимать людей, работающих в сверхприбыльных отраслях, алчными и нечеловеколюбивыми.

Не могу не спросить про патриотизм и православие. По интернету гуляет масса историй, связанных с вашим именем. Хочется понять, что правда, что нет. Для начала: как человек, выросший при советской власти, пришел в церковь?

Любовь к родному отечеству, естественно, от предков. Все они крещеные, молятся за нас на небесах. Это в мистическом смысле. В практическом — в нашей семье с подачи дедушки часто за обедом поднимался вопрос: есть Бог или нет, почему кто-то верит, а кто-то нет. Все это было в советское время, а дедушка жил еще при жестком большевистском режиме, поэтому понимал, что вопрос надо затрагивать очень аккуратно. Дедушка ссылался на Сталина, который говорил, что «артиллерия — бог войны»: «Значит, Бог есть!» Это был железный аргумент. Конечно, он был верующим человеком. Не знаю, ходил ли он в церковь, наверное, ходил. Но всей своей жизнью что один дед, что другой служили Отечеству, вере православной. Оба воевали. Отец мой тоже войну прошел, два года был командиром взвода огневой разведки. Так что все в семье патриоты. Первое Евангелие я нашел у отца в выдвижном ящике, рядом с инструментами. Отец рассказывал, как работал руководителем типографии и принял заказ на издание книги по древнерусской иконописи. Издал малым тиражом в начале 1950-х, люди мгновенно раскупили, вырезали иконы и наклеили их на доски. Конечно, его чуть не посадили. Кстати, потом он меня учил, как правильно отвечать за то, что ты сделал, не отказываясь, но правильно расставляя акценты. Он все сделал по закону, и книга прошла все цензурные комитеты, так что отвечать, если что не так, он должен был не один, и уж что читатели по своему усмотрению делали с книгами, его это точно касаться не должно было.

А как лично вы пришли к православию? Ведь 1980-е годы, наверное, не очень этому способствовали.

Совсем не способствовали. В обществе культивировался дух, что церковь — это для неграмотных старушек: позор, атавизм! У нас рядом с домом была церковь, я постоянно мимо проходил, но не мог зайти! Это было все равно что зайти в американское посольство. Первый раз в церковь я попал в селе Завидово, когда хоронили мою двоюродную прабабушку тетю Машу. Кстати, там во всех крестьянских домах были иконки и лампадки.

Получается два мира: в деревне вера — норма жизни, в городе — атавизм?

В деревне такие же люди, как в городе, но они сохранили веру. Так вот. Я напросился с мужиками копать могилу. Был январь и меня отправили в церковь погреться. Открыли, я там походил, все посмотрел, и мне очень захотелось, чтобы у меня тоже была иконка. Я пришел домой и сказал бабушке: хочу икону! А на следующий день, после поминок, один из внуков, один из тех, кто копал могилу, сказал: батюшка тебе икону передал. Может, священник заметил мой интерес. Бабушка точно не могла попросить, она была строгая, партийная. Чудо! Эта святителя Николая Чудотворца икона до сих пор со мной.

Обычно науку и религию противопоставляют. А вы православный физик, получается?

Кстати, теоретическая физика четко вела меня к вере. Когда я увидел построения квантовой механики, мне стало понятно, что мир — создание Божье, а не механический конструктор. Кстати, Эйнштейн был верующим. Павлов, известный физиолог, был глубоко верующим православным. Более того, пользуясь своим авторитетом, не допустил закрытия нескольких храмов. Большинство великих ученых были верующими людьми.

Вернемся к историям и слухам. Говорят, что вы в своей компании не празднуете некоторые праздники. Это так?

Мы не справляем 23 Февраля, 8 Марта и 1 Мая. 23 февраля — это день подписания Брестского мира большевиками. В тот день 200 обычных немецких солдат взяли Псков, а большевики, испугавшись, приняли условия позорного мира. Отдали Прибалтику, Белоруссию, Украину, обещали выплатить контрибуцию золотом и хлебом. И этот же день делают праздником армии и флота. Это издевка, придуманная Троцким. (Брестский мир был заключен 3 марта 1918 года, то есть чуть позже. — Прим. ред.) 8 марта — день рождения Клары Цеткин (Цеткин родилась 5 июля 1857 года. — Прим. ред.) и день феминистского движения, что тут праздновать? Это атавизм, его нигде не празднуют, кроме России (Международный женский день — национальный праздник в России, ряде бывших республик СССР, Анголе, Гвинее-Бисау, Замбии, Камбодже, Кении, КНДР, Мадагаскаре, Монголии, Уганде, Эритрее; в Лаосе это выходной день для женщин, в КНР 8 марта — укороченный рабочий день для женщин. — Прим. ред.). Женщин мы уважаем как жен-мироносиц, все христиане справляют их праздник в течение второй недели после Пасхи. 1 Мая тоже странный праздник. Каких-то там рабочих в Чикаго расстреляли, при чем здесь Россия? (Разгон рабочей демонстрации в Чикаго случился 4 мая 1886 года. — Прим. ред.) Ночь с 30 апреля на 1 мая — Вальпургиева, бесовский праздник.

Что празднуете вместо?

Страстную пятницу, Светлый понедельник. Отмечаем День Российской империи 12 сентября, это день заключения Ништадтского мира, когда Швеция после двадцатидвухлетней войны подписала мир с Российской империей. У России есть большие праздники: 9 Мая — День Победы, 6 мая — День святого Георгия Победоносца, небесного покровителя Москвы и России.

Правда, что вы давали рекомендации своим сотрудникам венчаться?

Христианам прежде всего. Я не заставляю венчаться мусульман или атеистов. У нас работают люди разных конфессий. Хотя мы считаем, что люди, занимающие важные должности, должны верить в воскресение мертвых. В Священном Писании сказано, что безумен тот, кто говорит — нет Бога. Поэтому мы стараемся от таких безумных держаться подальше. Но это не значит, что мы осуществляем какой-то идеологический контроль.

Если какой-то директор не ходит в церковь или он буддист, то что?

Буддистов у нас не встречал. Нет, конечно, у нас есть не особо воцерковленные люди на крупных должностях. Вера — дело добровольное, наша цель — людей к этому подвигнуть, но мягко. Например, у нас есть курсы «Основы православной культуры», которые обязаны слушать все сотрудники. Они существуют уже седьмой год, большинство прошедших их благодарны. Это полезное знание, которое не мешает в жизни. Математику должны знать? Должны. Почему не должны знать Священное Писание? Это кладезь премудрости Божией. Уж как вы его воспримете, как Господь дарует вам воспринять от своей духовной тайны, зависит от вас. Наше дело провести ликбез.

Что за история со штрих-кодами на упаковках?

Любой штрих-код содержит набор цифр. Когда разрабатывались стандартные штрих-коды, кто-то в шутку или по злому умыслу зашифровал в рисунок три шестерки. Это символ сатанинской печати, мы так же символически его перечеркиваем крестом.

У вас непростой жизненный путь. Не могу не задать вопрос про тюрьму, все же ограничение свободы сильно влияет на мировоззрение. Как эти месяцы повлияли на вас?

Подчеркну, что я провел 20 месяцев в СИЗО, то есть был под следствием, и меня отпустили, потому что ничего не доказали. А в этом году большинство обвинений сняли за отсутствием состава преступления после 10 лет следствия. Я могу так сказать: мужской коллектив мобилизует человека как мужчину. Наше общество чересчур женское. При всем уважении к женщинам, думаю, и они согласятся, что во многих жизненных ситуациях надо уметь поступать по-мужски. Постоянное общение с мужчинами воспитывает честь, уверенность. Еще я молился в тюрьме по 4 часа в день, сейчас времени на это не хватает, молюсь всего по 2 часа. Были и отрицательные стороны: я не видел свою семью, вот сын говорит, что, когда ему нужен был мужской опыт, меня не было рядом. Тюрьма для человека, независимо от того, виноват он или не виноват, — это способ искупления грехов. Конечно, меня посадили несправедливо, я не совершал тех преступлений, в которых меня обвинило следствие. Но я грешил. Это был способ искупления грехов. Какую милость Божью ощущаешь, когда Господь тебя отпускает!

Исходя из вашего жизненного опыта, можете ли вы сказать — как надо жить? Что в жизни главное?

Главное в жизни, чтобы твоя воля совпадала с волей Божьей, тогда у тебя по жизни будет успех. Успех — это не значит, что ты станешь богатым и здоровым. Это значит, что ты достигнешь того, к чему ты предназначался Богом на земле. Идеальное совпадение невозможно, потому что все мы впадаем в грех, несем в себе прародительский грех. Для этого нужно много потрудиться. Царство Божие нудится, то есть трудом приобретается, духовным и физическим.