Хранитель древности

В моем арзамасском детстве было много поминок — деревенских и городских, а город наш населен в значительной степени выходцами из окрестных сел.

Поминальные обеды, которые устраивали в домах и столовых, отличались тем, чем на них кормили, но некоторые блюда присутствовали на них всегда: кутья, блины, овсяный кисель, каши и пироги. Это была еда, которая отличалась от того, что мы обычно ели, она мне даже казалась странной, чужой — я говорю, конечно, про кисель, кутью и кислые толстые оранжево-коричневые блины. Но она была обязательной, без нее невозможно было представить поминки.

Сейчас традиции меняются, потому что уходят их носители, но и на их поминках угощают теми же блюдами. Может не быть, например, киселя, но будет кутья. Не будет кутьи, но будут блины.

Ритуальная, особенно поминальная, еда держится дольше всего. Заменить что-то в поминальном меню или изменить порядок блюд — значит нарушить что-то в мироздании, в должном течении времени. Посягательство на что-то такое основное, чему трудно даже подобрать слова для описания. Этому порядку следуют даже неверующие: все должно быть по правилам, потому что должно быть.

Именно поэтому до сих пор живы блюда, о возрождении и повсеместном введении которых на территории российского государства так пекутся иные радетели национальных кулинарных традиций. Они живы — только стали больше, чем просто едой, хотя когда-то были самой обычной повседневной и праздничной пищей. Эти блюда меняются — так, кутью делают из риса, а не из пшеницы, и добавляют в нее не только изюм, но и резаные шоколадные конфеты и драже, — но суть их остается: они живы как память об ушедших людях, которые ели их в прошлом, как память о сотнях прошедших лет. И как память о такой глубокой древности, что дух захватывает, как подумаешь об этой глубине, — о тех еще временах, когда поминки были пиром, тризной. Они — воспроизведение в постиндустриальном настоящем этой древности, доказательство того, что тысячелетнее русское христианство так и не победило коренного язычества.

Одно из главных русских поминальных блюд — сыта. Это разведенный теплой водой мед. С сыты начинаются поминки — в нее макают блины, ею поливают кутью; каждый пришедший на поминки должен зачерпнуть и выпить хотя бы ложку сладкой сыты, потому что так положено. В сыту добавляли — уверен, что и сейчас добавляют, просто я такого еще не пробовал — ягоды и пряности. Это один из двух ритуальных медовых напитков — вторым был алкогольный мед, ставленный или вареный, но его вытеснили фабричные водка и вино.

Разведите мед водой — нет ничего проще. Но почувствуйте, какая в этом действии и во вкусе сыты первоначальная древность, самое начало культуры. Действие длинной непрерывной цепочки людей, которые жили до нас, из которых мы состоим.