Шведский стоп
- Роман Лошманов
Есть такие места, где чувствуешь, что вот поднимешься туда, на возвышенность, — и сразу будет видно море. Но поднимаешься на возвышенность — а там все та же бескрайняя сухопутная земля.
А здесь наоборот: кажется, что виноградники так и будут без конца перетекать в виноградники, как в любой винодельческой местности, — но тут уже совсем близко море. И в одну сторону, и в другую.
Потому что тут не Бордо и не Пьемонт — тут Швеция. Полуостров Куллен, рожок, вытянутый из провинции Сконе в пролив Каттегат. Раньше на этом месте было пастбище, а сейчас бывшая учительница биологии Аннетт Иварссон с мужем Йонасом выращивают тут солярис и пино-нуар. И живут вместе со своими четырьмя детьми — при винодельне, гостинице и ресторанчике. Винодельня называется «Арильдс», по деревне, на окраине которой находится. Иварссоны основали ее в 2007 году, высадив привезенные из Германии лозы. Они не пионеры, но одни из тех, благодаря кому у шведского виноделия есть и настоящее, и будущее.
Собственное вино появилось в Швеции не так давно — в конце девяностых — и по двум причинам.
Первая — климатическая предпосылка: Гольфстрим смягчает южношведские погодные условия так, что тепла хватает для созревания виноградин и для того, чтобы лозы счастливо переживали зиму.
Вторая — экологическо-патриотическая. В девяностых в Скандинавии вообще и в Швеции в частности серьезно увлеклись локальностью продуктов. Зачем везти продукты из-за тридевять земель, тратясь на транспортные расходы и загрязняя окружающую среду, когда можно выращивать их в непосредственной близости? Конечно, вырастить получится не все — но as much as possible, как сказали мне в одном магазине с натуральными продуктами неподалеку от Арильда. И поскольку виноград вырастить можно, значит, можно делать свое вино. Сейчас в Швеции — преимущественно в Сконе — уже около сорока виноделен.
Шведское вино не назвать выдающимся. Это такое среднее вино (хотя, возможно, я не так много пробовал). Но пьют его в первую очередь не за его вкус, а за то, повторюсь, что оно шведское. Хотя при всей любви шведов ко всему шведскому шведское вино не так просто купить.
В Швеции государственная монополия на продажу алкоголя, введенная ради того, чтобы справиться с национальным алкоголизмом. Все, что крепче 3,5%, продается в розницу только в специализированных магазинах Systembolaget. Под влиянием акциза цена напитка напрямую зависит от содержания алкоголя: чем его больше, тем дороже.
Арильдская винодельня не такая большая, чтобы ей было выгодно продавать вино через Systembolaget. Максимум, что она может себе позволить, — пара самых ближайших к деревне магазинов.
Вино также можно продавать в барах и ресторанах. Аннетт и Йонас поэтому и построили при винодельне ресторанчик: это основной канал сбыта их белого и красного. Но вино можно пить только там: закон не позволяет купить ни одной бутылки с собой.
Зато это же самое вино можно заказать по интернету — только его привезут из Дании. Благодаря тому что нашла коса на камень: как бы ни было сильно и суверенно шведское законодательство, оно не может быть сильнее общеевропейского, которое обеспечивает свободное передвижение товаров. Швеция даже судилась по этому поводу с Евросоюзом в Европейском суде — и проиграла. Так что через интернет в Швеции можно купить любой спиртной напиток из любой европейской страны.
Итак, некоторое количество вина отправляется из Арильда через Хельсингборг на пароме в Данию, в Хельсингёр, он же гамлетовский Эльсинор. Там у Иварссонов отдельная виноторговая компания, которая подчиняется датской юрисдикции. Если жителю любой ближней к винодельне деревни — Йонсторпа, допустим, или Страндбадена — захочется выпить арильдского вина у себя дома, он пишет туда, в Данию. И оно отправляется в обратный путь — на пароме из Хельсингёра в Хельсингборг, а оттуда — в Йонсторп или Страндбаден.
Что кажется со стороны полным абсурдом, в Швеции представляется победой над системой. А поскольку шведы очень любят делать все по правилам (точнее, они не могут делать не по правилам), победа сочетается с удовлетворением от того, что соблюдены все буквы закона.
И вот, когда я слушал, не веря своим ушам, как Аннетт рассказывает мне все эти сложные обстоятельства, я думал о российских виноделах. Которые так любят жаловаться на несовершенства российских законов. Которым то мешает конкуренция, то мешает отсутствие конкуренции. Которым вставляет палки в колеса то водочное лобби, то пивное. И которым даже в страшных снах не снились те ограничения, вопреки которым в стране, где никогда раньше не было ни пино-нуара, ни соляриса, появились и солярис, и пино-нуар.
